14марта
Сегодня снова пережила ту самую «бесконечную» сцену, которую боялась увидеть в кабинете у Ольги Михайловны. Она бросила результаты УЗИ на стол, как будто бросает камешки в речку, и крикнула: «Опять девочка? Какой же это издевательство!» В нашей семье уже четыре поколения мужчин работали на железных дорогах Свердловской области, а я лишь принесла маленькую крошкупятилетки.
Галинкой, прошептала я, гладя её живое пузо. Мы назовём её Галинкой.
Галина протянула старушка, едва удерживая улыбку. Хм, имя приличное. А какую она принесёт пользу? Кому она, в конце концов, нужна будет?
Максим сидел, уткнувшись в телефон, и когда я спросила его мнение, он лишь пожимал плечами:
Что будет, то будет. Может, в следующий раз будет мальчик.
Слова его застряли в груди, будто камень в горле. «Следующий»? Неужели наш крошечный ребёнок лишь репетиция?
Галинушка появилась в январе: крохотная, с большими глазами и кудрявой шевелюрой. Максим пришёл лишь на выписку, принёс букет гвоздик и пакет с детскими вещами.
Красивая, сказал он, осторожно заглядывая в коляску. Похожа на тебя.
А нос у тебя, улыбнулась я. И подбородок упорный.
Хватит, отмахнулся Максим. Все малыши в этом возрасте одинаковы.
Ольга Михайловна встретила нас дома с кислой миной.
Соседка Валентина спрашивала, внук или внучка. Стыдно отвечать, пробурчала она. В моём возрасте с куклами уже нельзя играть
Я замкнулась в детской, тихо заплакала, прижимая к груди свою крошку.
Максим стал работать ещё больше: подрабатывал на соседних участках, брал дополнительные смены, уверяя, что семья дорого обходится, особенно с ребёнком. Он приходил домой поздно, уставший и молчаливый.
Она ждёт тебя, говорила я, когда он прошёл мимо детской, даже не заглянув. Галинушка оживает, как только слышит твои шаги.
Я устал, Аня. Завтра рано на работу, отвечал он.
Но ты даже с ней не поздоровался
Она ещё маленькая, не поймёт.
Но Галинушка понимала. Я видела, как она заводит голову к двери, когда слышит отцовские шаги, а потом долго смотрит в пустоту, когда они отдаляются.
В восемь месяцев Галинушка заболела. Сначала температура поднялась до 38,5°, потом до 39°. Я вызвала скорую, но врач сказал, что пока можно держаться дома с жаропонижающими. Утром градус скачет до 40°.
Максим, вставай! я вгоняла его в кучу дел. Галинушка совсем плохо!
Сколько сейчас времени? он еле открыл глаза.
Семь. Я всю ночь без сна с ней. Нужно в больницу!
Так рано? Может, подождём до вечера? У меня сегодня важная смена
Я смотрела на него, как на чужого человека.
Твоя дочь в огне от температуры, а ты думаешь о смене?
Ну она же не умирает! Дети часто болеют.
Я сама заказала такси.
В больнице сразу положили её в инфекционное отделение. Подозревали тяжёлое воспаление, потребовалась спинальная пункция.
Где отец ребёнка? спросил заведующий. Нужна согласие обоих родителей.
Он работает. Сейчас приедет.
Я звонила Максиму весь день. Телефон был недоступен. В семь вечера он наконец ответил.
Аня, я в депо, делаю
Максим, у Галинушки менингит! Нужно твоё согласие на пункцию! Врачи ждут!
Что? Какая пункция? Я ничего не понимаю
Приходи! Сейчас же!
Не могу, смена до одиннадцатой. Потом договоримся с ребятами
Я отключила телефон.
Согласие подписала только я как мать, у меня было право. Пункцию делали под общим наркозом. Галинушка выглядела крошечной куклой на огромном операционном столе.
Результаты будут завтра, сказал врач. Если подтверждён менингит, лечение длительное, полтора месяца в стационаре.
Я осталась ночевать в палате. Галинушка лежала под капельницей, бледная и неподвижная. Только грудь слабо поднималась и опускалась.
Максим появился на обед на следующий день, грязный, измятый.
Как там как дела? спросил он, не решаясь зайти в палату.
Плохо, коротко ответила я. Анализы ещё не готовы.
Что с ней делали? Эта как её
Спинальная пункция. Взяли жидкость из позвоночника.
Он побледнел.
Было ли ей больно?
Под наркозом. Не чувствовала.
Он подошёл к кроватке, замёрз от мысли, что крошка спит, а на её руке приклеен катетер.
Она такая крошка, пробормотал он. Я не думал
Я молчала.
Анализ оказался хорошим: менингита нет. Обычная вирусная инфекция, но с осложнениями. Лечиться можно дома, под наблюдением врача.
Счастье, сказал заведующий. Несколько дней промедления и было бы хуже.
Дорога домой была тиха. Когда мы подъехали к дому, я тихо спросил:
Я действительно такой плохой отец?
Я переформатировала спящую дочку в более удобное положение и посмотрела на Максима.
А ты как думаешь?
Я думал, время ещё есть. Что она маленькая, ничего не понимает. А теперь он замолчал. Когда увидел её с трубочками понял, что могу потерять. И что терять значит жить.
Максим, ей нужен отец. Не кормилец, не тот, кто приносит деньги. Отец, который знает, как её зовут. Отец, который может назвать её любимые игрушки.
Какие? спросил он почти шепотом.
Резиновый ёжик и погремушка с колокольчиками. Когда ты приходишь домой, она всегда ползёт к двери, ждёт, что ты её поднимешь.
Максим опустил голову.
Я не знал
Теперь знаешь.
Дома Галинушка проснулась и заплакала тихо, жалобно. Я инстинктивно протянула к ней руки, но остановилась.
Можно? спросил он меня.
Она твоя дочь.
Он осторожно поднял её на руки. Девочка хлынула слёзками, затем успокоилась, глядя на его лицо большими, серьёзными глазами.
Привет, крошка, прошептал он. Прости, что не был рядом, когда было страшно.
Галинушка потянула руку к его лицу, коснулась щеки. В груди у меня сжалось горло от незнакомого ощущения.
Папа, резко, ясно произнесла она.
Это было её первое слово.
Максим посмотрел на меня широко раскрытыми глазами.
Она сказала
Говорит уже неделю, улыбнулась я. Но только когда тебя нет дома. Видимо, ждала подходящего момента.
Вечером, когда Галинушка уснула у отца на руках, я аккуратно переложила её в кроватку. Девочка не проснулась, но крепко сжала его палец во сне.
Она не хочет отпускать, удивился я.
Боится, что ты снова исчезнешь, пояснила я.
Я сидел у кровати ещё полчаса, не решаясь отпустить палец.
Завтра возьму выходной, сказал я жене. И послезавтра тоже. Хочу лучше узнать свою дочь.
А работа? Дополнительные смены?
Найдём другой способ зарабатывать. Или будем жить скромнее. Главное не пропустить, как она растёт.
Она обняла меня.
Лучше поздно, чем никогда.
Никогда бы не простил себе, если бы чтото случилось, а я даже не знал, какие у неё любимые игрушки, тихо сказал я, глядя на спящую крошку. Или что она умеет говорить «папа».
Через неделю Галинушка окончательно поправилась, и мы втроём отправились в парк. Девочка сидела на моих плечах, звонко смеялась, хватая осенние листья.
Смотри, какая красота, Галинушка! показывал я ей жёлтые клены. А там белочка!
Я шёл рядом, размышляя, как иногда нужно почти потерять самое дорогое, чтобы понять, насколько это ценно.
Ольга Михайловна встретила нас дома с недовольным лицом.
Максим, мне Валентина говорила, что её внук уже играет в футбол. А твоя только в куклы, сказала она.
Моя дочь лучшая на свете, спокойно ответил я, ставя Галинушку на пол и протягивая ей резинового ёжика. А куклы это прекрасно.
Но род будет оборван
Не оборвётся. Продолжится. Подругому, но продолжится.
Ольга Михайловна хотела чтото возразить, но Галинушка подползла к бабушке и потянула её за руки.
Бабушка! воскликнула девочка и широко улыбнулась.
Бабушка растерянно взяла внучку на руки.
Она она же говорит! удивилась она.
Наша Галинушка очень умна, гордо сказал я. Правда, дочь?
Папа! радостно ответила она и хлопнула в ладоши.
Я наблюдал за этой картиной и думал, что счастье иногда приходит через испытания. И что самая большая любовь та, что не появляется сразу, а созревает медленно, через боль и страх потери.
Вечером, укладывая дочку спать, я тихо пел ей колыбельную. Голос был слегка хриплым, но Галинушка слушала, широко раскрыв глаза.
Ты раньше никогда не пел ей, заметила я.
Раньше я многое не делал, ответил я. Теперь у меня есть время наверстать упущенное.
Галинушка уснула, крепко обхватив папин палец. Я не смел отвести руку, сидел в темноте, слушая её дыхание и размышляя, сколько можно упустить, если не остановиться вовремя и не взглянуть на то, что действительно важно.
Она спала и улыбалась во сне, теперь точно зная, что папа никуда не делась.
