Муж выгнал меня на улицу с двумя детьми, а через год он упал в просак и просит у меня деньги
Привет, стрекоза, прозвучал в ухе уже знакомый голос, будто бы изза скуки. Не дождалась?
Кира застыла с флаконом духов в руке. Воздух в раздевалке, пропитанный сандалом и запахом успеха, вдруг стал тяжёлым и липким, словно тот подъезд, где она ночевала с детьми год назад.
Что тебе надо, Глеб? спросила она, держась ровно, не позволяя себе оглянуться на смех Миши и Полины, доносящийся из детской.
Сразу к делу. А где «как дела?», «что нового?». Мы же не чужие, Кира. У нас двое детей, напомню.
Он улыбнулся. Этот звук царапал нервы, как ржавый гвоздь по стеклу. Год. Целый год она не слышала этой улыбки, того тона, в котором он отвоёвывал право на неё, на её жизнь.
Я помню. Что тебе нужно?
Кира поставила флакон на мраморную столешницу. Пальцы дрожали, но голос нет. Она научилась этому.
Деньги.
Коротко и без предисловий. Без извинений. Без интриг. Он не изменился.
Ты серьёзно?
А я похож на шутника? в голосе его проскользнула злоба. У меня проблемы, Кира. Серьёзные. А у тебя, кажется, жизньмалина: дворец, мужолигарх, газеты не врут?
Она молчала, глядя в своё отражение. На неё смотрела женщина в шёлковом халате, с ухоженной прической из дорогого салона. Не та измотанная, заплаканная дурочка, которую он выгнал за дверь с двумя пакетами детских вещей.
Неужели для твоего нового папика это проблема? Выкинуть бывшего мужа его жёнку немного в лёгкую?
Бизнес не пошёл, понял? С кем не бывает. Вложился в криптовалюту, а она обрушилась. Деньги нужны, чтобы отдать долги серьёзным людям.
Кира представила, как он говорит это, развалившись в кресле с той же наглой улыбкой, уверенный, что она снова сломается. Что её чувство вины, которое он годами вгонял в неё, сработает.
Ты выгнал нас на улицу зимой, Глеб. Помнишь, что сказала Полина, когда мы сидели на вокзале?
Оставим эти твои драмы. Было и было. Я же не прошу особняк. Пятьсот шестьдесят тысяч долларов. Для вас мелочь. Плати за моё молчание, если хочешь.
Молчание? О чём?
О том, какой ценой ты получила эту сладкую жизнь. Думаешь, твой Орлов обрадуется, если я ему расскажу пару пикантных подробностей из нашего прошлого?
Двери в раздевалку открылись, вошёл Дмитрий. Спокойный, уверенный, в безупречно сшитом костюме. Он увидел её лицо и нахмурился, молча спрашивая: «Всё в порядке?».
Кира смотрела на мужчину, на его заботливый взгляд, и слушала шипение Глеба в наушнике. Два мира: тот, который она построила, и тот, что пришёл его разрушить.
Итак, Кира? не успокаивался Глеб. Поможешь бедному родственнику? Если через год он придёт на коленях просить деньги, значит, у него дела совсем плохие.
Она медленно кивнула Дмитрию, давая понять, что всё под контролем. И впервые в разговоре в её голосе прозвучала другая интонация. Не страх, а холодная острота.
Где и когда? спросила она.
Они встретились в безликой кофейне торгового центра. Громкая музыка, запах попкорна, смех подростков идеальное место, где крик не услышат.
Глеб уже сидел за столиком. На нём был костюм, пытавшийся выглядеть дорогим, но выдававшимся дешёвой блесткой. Он лениво крутил ложкой сок в стакане.
Опаздываешь, сказал он вместо приветствия, даже не поднимая глаз. Негарно заставлять ждать отца своих детей.
Кира села напротив, положила сумку на стол и не отпускала её. Так было спокойнее.
Я не дам тебе пятьсот шестьдесят тысяч долларов, Глеб.
Да ну? он наконец поднял взгляд. В его глазах плясала открытая зависть, разглядывая её платье, кольцо на пальце. Передумала? А я могу прямо сейчас позвонить твоему Диме. Вытащить номер не проблема.
Я могу дать тебе триста тысяч, и помочь с работой. У Димы много связей, он
Глеб рассмеялся громко, откинув голову. Несколько человек за соседними столиками огляделись.
Работа? Ты серьёзно? Хочешь, чтобы я, как пацан, ходил по собеседованиям? Ты совсем забыла, кто я, Кира? Я бизнесмен! Мне нужен стартовый капитал, а не подачки.
Голос его стал жёстким, он наклонился вперёд и заговорил тише:
Ты сидишь здесь, такая правильная. Думаешь, я не знаю, как ты его получила? Рассказывала ему, какой я монстр, а ты бедная овечка? А про то, как ты звонила мне за неделю до знакомства с ним, рыдала в трубку, умоляла вернуться помнишь? Думаю, ему будет интересно послушать.
Каждое слово было точным ударом. Он бил её в самую глубину страха что Дмитрий увидит в ней прежнюю: слабую, зависимую, сломанную.
Кира молча вынула чековую книжку, всё ещё надеясь на компромисс. Всё ещё хотела решить «подоброму».
Я выпишу тебе чек на девятьсот тысяч рублей, её голос звучал глухо. Это максимум, что могу. Возьми и исчезни из нашей жизни. Пожалуйста.
Она протянула лист.
Глеб взял чек двумя пальцами, поднял к глазам, долго разглядывал, словно сокровище. Потом медленно, с наслаждением, разорвал его на четыре части.
Ты решила меня унизить, да? прошипел он. Девятьсот тысяч? Это твоя благодарность за годы, что я на тебя тратил? За детей?
Он бросил кусочки на стол. Они упали на блестящую поверхность, как мёртвые бабочки.
Пятьсот шестьдесят тысяч рублей, Кира. Или я не исчезну. Я стану вашим проклятием. Буду звонить, писать, подбирать детей после школы, рассказывать им, кто их «настоящий папа». У тебя есть неделя.
Он встал, бросил на стол несколько помятых купюр за свой сок и ушёл, не оглядываясь.
Кира сидела, не шевелясь, глядя на порванный чек. Музыка гремела, люди смеялись, а внутри её чтото твердело. Страх постепенно превратился в ледяную твёрдость. Попытка договориться провалилась. Окончательно.
Неделя тянулась, как пытка. Кира почти не спала, дрожала от каждого звонка. Искала выход, но мысли сталкивались с липким страхом. Бояться она стала не за себя, а за жизнь, которую Дмитрий дал ей и детям.
На седьмой день он ударил.
Когда она забрала детей из кружка рисования, Полина была необычайно молчаливой. Уже дома, укладывая дочку спать, Кира увидела в её руках яркую леденцовую палочку, которой она точно не покупала.
Откуда у тебя это, Полина?
Девочка испуганными глазами прошептала:
Дядя сегодня угощал. Сказал, что он мой настоящий папа и скоро заберёт нас от «плохого дяди Димы». Мам, мы не поедем от папы Димы?
Внутри чтото громко хлопнуло. Страх и паника исчезли, оставив холодную пустоту, быстро заполнявшуюся твёрдостью.
Он посмел подойти к её детям. Использовать их.
Хватит.
В тот вечер, когда Дмитрий вернулся с работы, его встретила уже другая женщина. Глаза сухие, взгляд прямой и жёсткий.
Нам нужно поговорить, сказала она без предисловий, усаживая его в кресло кабинета.
И рассказала всё. Не плача, не оправдываясь. Как Глеб выгнал её с детьми, как она ночевала в подъезде, как её унижали, как годы страха почти разрушили её жизнь, и как сегодня он подошёл к Полине.
Дмитрий молчал, лицо его застывало с каждым её словом. Когда она закончила, он не задал ни одного вопроса. Он просто
Что ты хочешь сделать? спросил он ровным голосом, но в этом спокойствии ощущалась сила.
Я хочу, чтобы он исчез. Навсегда. Но не так, как он думает. Я не собираюсь ему платить. Хочу, чтобы он сам понял, какую ошибку совершил в жизни.
Она посмотрела мужчине прямо в глаза. И впервые увидела в них не только любовь и заботу, но и полное одобрение её тёмной стороны.
Через десять минут она набрала номер Глеба. Руки её уже не дрожали.
Я согласна, сказала она ровным голосом. Пятьсот шестьдесят тысяч рублей. Завтра в полдень. Я пришлю адрес. Приедешь сам.
Глеб в наушнике самодовольно хмыкнул:
Вот и умница, стрикошлёп. Давно бы так.
Она повесила трубку. Адрес, который она ему пришлёт, был не банком и не рестораном. Это было здание главного офиса корпорации Дмитрия Орлова.
Глеб вошёл в стеклянный небоскрёб, будто победитель. Он расправил плечи в своём лучшем костюме и самодовольно осмотрел холодную роскошь вестибюля. Он шёл за своими деньгами. За своей «справедливостью», как он её понимал.
Его провели на сороковой этаж, в переговорную с панорамным окном, откуда город выглядел как игрушка.
Кира уже ждала там. Села за главный стол, ровная и спокойная, в строгом тёмносинем платье. Рядом Дмитрий, а чуть дальше незнакомый человек с непроницаемым лицом.
Садись, Глеб, Кира указала на стул напротив.
Самоуверенность Глеба слегка пошатнулась. Он ожидал увидеть её испуганной, с чемоданом денег.
А что это за цирк? кивнул он в сторону Дмитрия. Семейный совет? Я же вроде с тобой договаривался.
Ты договаривался с моей семьёй, ровно ответил Дмитрий, не отводя от него тяжёлый взгляд. А это совсем другое.
Кира подложила перед него толстую папку.
Пятьсот шестьдесят тысяч рублей, Глеб. Ты хотел их. Но просто отдать слишком скучно. Мы решили вложить их в тебя как инвестицию.
Глеб удивлённо уставился на папку.
Что это?
Это твой бизнес, пояснил мужчина с каменным лицом, оказавшийся начальником службы безопасности Дмитрия. Точнее, то, что от него осталось: долги, пара криминальных дел за мошенничество, которые вотвот откроются. Очень рискованные активы.
Он раскрыл папку. На неё смотрели копии расписок, выписки со счетов, фотографии его встреч с неприятными людьми. Лицо Глеба побледнело.
Мы погасили твои самые срочные долги, продолжила Кира. Тем людям, которым не пришлось ждать приговора суда. Считай это нашим подарком. Но взамен
Дмитрий положил на стол несколько листов и ручку.
Взамен ты подписываешь вот это. Полный отказ от родительских прав. И трудовой контракт на три года.
Глеб взорвался смехом, почти истерическим.
Вы сошли с ума? Я? Работать на тебя?
Не на меня, уточнил Дмитрий. На одну из наших подрядных компаний. В Якутии. Бригадир на стройке. Зарплата приличная. Условия рабочие. Вернёшься через три года без долгов и с чистой биографией.
Да пошёл ты! завопил Глеб, подпрыгивая. Я вас уничтожу! Всех расскажу!
Расскажешь, кивнул начальник безопасности и постучал пальцем по папке. Только после этого твои слова обойдутся дешевле, чем эта бумага. А эти документы сегодня окажутся на столе следователя. Выбор за тобой.
Глеб обвел их лица взглядом: спокойное лицо Киры, железное Дмитрия, безразличное охранника. Никакого сомнения. Никакого шанса. Он оказался в ловушке.
Он тяжело сел в кресло. Вся бравада развеялась, как дешёвая поза. Перед ними сидел не хищник, а загнанный в угол жалкий шакал.
Рука, дрожа, взяла ручку.
Когда последний подпись была поставлена, Кира встала, обошла стол и остановилась напротив него.
Ты говорил, что если муж через год придёт на коленях просить деньги, значит, у него дела совсем плохие, тихо напомнила она.
Ты не на коленях, Глеб. Просто потому, что пол здесь слишком дорогой. Ты получил свой стартовый капитал. Начинай новую жизнь.
Она развернулась и пошла к выходу, не оглядываясь. Дмитрий последовал за ней, положив руку ей на плечо.
В огромной переговорной, под безразличным взглядом охранника, остался сидеть сломанный человек. Победитель, который проиграл всё.
