Когда же ты планируешь съехать, Маришка?
Мама стояла в дверях кухни, опершись на дверную раму. В её руках была чашка чая, а голос звучал безразлично, почти пренебрежительно.
То есть съехать? Марина медленно оторвала взгляд от ноутбука, согревающего её колени. Мам, я же живу здесь. Я работаю.
Работаешь? переспросила мама, на её лице мелькнула кривая улыбка. Да, ты вот сидишь в интернете, пишешь свои стихотворения? Или статьи? Кому они вообще нужны?
Марина резко закрыла крышку ноутбука. Сердце сжалось. Она уже слышала, что её труд «не настоящий», но каждый раз это было как укол.
Она старалась. Фриланс дело нелёгкое: бесконечные правки, жёсткие сроки, тексты на утро, клиенты, требующие всё вчера и часто задерживают оплату
У меня постоянные заказы, выдохнула она. И деньги есть. Я плачу за коммунальные услуги, я
Никто от тебя ничего не требует, отмахнулась мама. Просто такова ситуация, Мариш.
Ты же взрослая, всё понимаешь. Толя с Олей и их дети хотят переехать. У них двое детей, им тесно в их однокомнатной квартире, ты же знаешь.
А я что? Я не семья? вдруг вспыхнула она, голос дрожал.
Ты одна, Мариш. Ты сама себе. А у них дети, семья. Ты у нас умница, самостоятельна. Найдёшь, где жить. Может, наконец найдёшь нормальную работу.
Люди с девятого до шестого работают, кстати, а не сидят ночами за ноутбуком.
Марина молчала. В горле к этому прилетел комок. Объяснять было бессмысленно мама никогда не понимала, чем она занимается.
Ни разу не спросила: «Что ты пишешь? Где можно прочитать?»
Только упрёки, снисходительные взгляды, фразы типа: «Лучше бы кассиром стала».
Одноко́сть звучала в её ушах, как приговор, как повод вычеркнуть её из квартиры, из жизни, из семьи.
Когда отец вернулся с работы, разговор возобновился. Только теперь в комнате были он, мама и она как на домашнем суде.
Толя с женой многого добились, начал отец, садясь в кресло. Оба работают, двое детей.
А ты Да, ты молодчина, что не сидишь сложа руки. Но пора серьёзно относиться к жизни.
Папа, я живу здесь. Я не лентяйка! Я зарабатываю, пусть и дома, в пижаме! Но я плачу за еду, за коммуналку, я не живу у вас на шее!
Ты не поняла, перебил он. Делом дело не в деньгах. Это про необходимость.
У Толи двое детей, слышишь? Младшему всего полтора года. Им нужна эта квартира, им тяжело.
А мне легко?! вырвалось из неё. У вас, по вашему мнению, у меня нет трудностей?! Мне 28, нет поддержки, ни мужа, ни детей. Только работа, которую вы сами не признаёте!
Они переглянулись, будто она их утомила, будто её слова каприз, а не боль.
Ты же сильная девчонка, мама печально кивнула. Справишься. Толя с Олей и даже подумать не могут
«А у меня вообще есть время?» прошептала она про себя, но не произнесла вслух. Сил уже не оставалось.
И куда вы предлагаете мне идти? хрипло спросила она. Я не прошу ничего: ни денег, ни помощи. Только уголок. Только понимание.
Ну найдёшь съёмное, неуверенно произнесла мама. Сейчас все так. Молодёжь живёт в съёмных квартирах. А ты ведь официально не работаешь значит без привязки.
Вы сами слышите себя?!
Марина уже не помнила, как закончился тот вечер. Запомнила лишь, как долго сидела на подоконнике, глядя в тёмный двор.
Дождь шёл как назло, капли скользили по стеклу, как слёзы, но без рыдания.
Утром её разбудил шум в коридоре: чемоданы, голоса, суета.
Мариш, мы пока положим Толины вещи в кладовку, сказала мама, не глядя на неё. У них переезд, понимаешь.
Она поняла всё с самого начала. Но жить с этим было мерзко.
Марина, видишь, у нас всё решено, говорила мама тем же тоном, как будто просит передать соль за ужином. Лёгко, буднично, без душевного шороха.
Значит, вы не спрашиваете, не предлагаете вы просто ставите факт?
Что тут спрашивать, Марина? Ты взрослая девочка. Пора уже самой разбираться. Не в детском саду.
К тому же, это временно. Найди аренду потом, может, чтонибудь изменится.
Временно? Ага. На пару десятилетий, пока у Толинских внуков не появятся.
Вот опять с твоей иронией, мама закатила глаза. Ты всё принимаешь в кувшин.
Мы же с заботой. Мы не враги. Но нужно понять: семья это не только ты.
Конечно, не только я, горько улыбнулась Марина. Всё ради Толи. Всё ради Толи. А я лишняя. Призрак на диване. С глаз в сторону, так?
Ты перебарщиваешь, снова появился отец в дверях. Толя сын, так или иначе. А ты ты сильна. Ты нас поймёшь.
«Я не хочу быть сильной. Я просто хочу быть нужной»
На следующий день Марина пошла искать комнату, которую можно снять.
Всего двадцать минут от дома и мир менялся: серый подъезд с ржавыми дверями, бабушкасоседка, ворчавшая, что «коты ночью воют».
Квартира напоминала музей хлама: ободранные обои с розами, ковер на стене, табурет без ножки.
Хозяйка женщина с закопченным голосом, будто к ней пришли просить в долг.
Где вы работаете? подозрительно спросила она.
Я фрилансер. Пишу статьи. Онлайн.
Онлайн? Как это?
На компьютере, в интернете. У меня постоянные клиенты, я работаю на биржах.
А значит, сидите дома. Только, чтобы гостей не было. И стирать раз в неделю. Электричество дорого сейчас.
Понятно, кивнула Марина, чувствуя, как всё внутри падает.
Так появилось новое «домашнее гнёздышко».
Вечером мама прислала ей фото: «Смотри, мы уже собрали детскую кроватку. Как мило, правда?»
Да, очень «мило».
Ну и что ты задумала? спросил отец за ужином. Марина пришла за последними вещами кеды, штатив, плед, который подарил дед.
Снимаю пока комнату, сухо ответила она. Потом, может, перееду дальше. Подумать о смене постепенно.
Правильно, одобрил он. И пора уже найти настоящую работу. С людьми. Чтобы был коллектив, график
Папа устало вздохнула она. Знаете, у меня клиенты из разных стран. Я веду блог компании с миллионным оборотом. Пишу тексты, которые читают по десять тысяч человек в день. Но вы с мамой это не признаёте.
Кто же всё проверит, Марина? У Толи всё ясно: бухгалтерия, отчёты, оклад. А у тебя сплошной туман. Напишешь десять статей, а дальше что?
А дальше, папа, я буду жить. Как могу. Без вас. Спасибо, что научили не ждать ни помощи, ни признания.
Он хотел чтото сказать, но она уже встала, сунула ключ в карман и направилась к выходу.
Марина тихо донеслось в её спину. Мы не из злобы.
Она остановилась, на секунду задержалась у двери.
Я знаю. Просто вы из глупости.
И пошла.
В новой комнате пахло нафталином. Шторы старые, серобежесерые. Стены мрачнозелёные.
Марина села на кровать, обхватила колени и думала, как легко её вычеркнули. Без истерик, без шума. Просто «переезжай». «Ты сильная». «Ты одна, значит не важна».
А может, и к лучшему? Но в груди было пусто. Пусто и больно.
Ты не сломалась, прошептала она себе в темноте. Значит, уже победила.
Марина всё чаще просыпалась до сигнала будильника. Просто открывала глаза в полутём и лежала, глядя в потолок.
Шум за стеной, соседкапенсионерка, ворчавшая на молодёжь, запах старого ковра всё давило, как плита перекрытия.
Но хуже было ощущение, что родной дом уже не её. Что родители смотрят на неё как на груз.
Она писала статьи в тишине, сосредоточенно, без перерыва. Вела аккаунты двух компаний, брала дополнительные заказы, ночами правила тексты. Деньги шли, клиенты хвалили. А ей было всё равно.
Потому что внутри всё ещё болело.
Однажды вечером, когда в комнате стоял стойкий запах жареного лука от соседки, Марина получила сообщение от младшего брата:
«Слушай, когда перепишешь документы? Квартира теперь наша, чтобы потом не делить. Чтобы всё было почеловечески».
Она замёрла, глядела на экран, как на предателя.
Почеловечески Что это теперь значит?
Медленно набрала ответ:
«Квартира оформлена на родителей. Я там прописана. Вы меня выставляете. Теперь хотите лишить и права?»
Ответ пришёл почти сразу:
«Не психуй. Просто всё чётко. Ты же сама сказала уезжаешь. Зачем тебе эта прописка? Мы теперь живём здесь».
Вот и «живи», Толя, прошептала она сквозь зубы. Слово «спасибо» забудь. У вас, кажется, оно не прижилось.
В выходной она поехала в парк просто посидеть. Взяла кофе, села на скамейку, достала ноутбук. Писать не получалось. Выходило только думать. Громко и горько.
Она вспомнила, как мечтала работать в редакции, писать большие тексты, вдохновлять, объяснять, открывать. Сколько сил вложила в своё дело, сколько бессонных ночей И как родители ни разу не сказали: «Мы гордимся тобой».
Для них всё было просто: Толя молодец, семейный муж. А она недоделанная дочь, которой «не повезло».
И что? Вычеркнуть?
Вечером позвонила тётя Валя, сестра мамы, всегда стоявшая на стороне здравого смысла.
Маришка, извини, только что узнала Мне так стыдно за сестру За всю эту историю.
Ничего, устало ответила Марина. Всё в порядке.
Нет, это не нормально! Ты умница. Одна, без опоры, но держишься. Работаешь. А они?
Квартира не клетка, чтобы её выставлять. А твоя работа настоящая. Сейчас мир держится на таких, как ты.
Марина слушала, и по щекам тихо катились слёзы. От облегчения. От того, что хотя бы один человек в семье её увидел.
Спасибо, тётя Валя, прошептала она.
Держись, дорогая. И помни: семья не те, кто по крови, а те, кто рядом по сути. А они пусть живут со своей совестью.
Через неделю Марина решилась переехать в другой город. Ей предложили должность контентредактора в крупной компании, гибкий график, достойная зарплата.
Онлайнсобеседование прошло легко. Никаких вопросов о «настоящей» работе. Все восхищались её портфолио.
Когда она сообщила маме о переезде, та пробурчала:
Ну, если решила. Только не обижайся. Мы же из доброты всё
Из доброты? Вы меня выгнали. Молча. Без выбора.
Ты всегда всё преувеличиваешь, Марина. Мы же не хотели тебе зла.
А вышло как всегда.
Она не кричала, не ругалась. Просто говорила ровно. И мама вдруг повесила трубку.
За день до отъезда Марина зайшла в подъезд, где когдато был её дом. Прижалась к стене, закрыла глаза.
И что? Всё, что нажито, утрачено? «Нет. Я нажила больше: свободу. Себя».
Она уехала тихо. Без скандалов, но с новым дыханием.
Марина прибыла в новый город с одной сумкой, ноутбуком и ощущением, будто родилась заново.
Квартирастудия с окнами в парк, светлая, без лишней мебели. Всё своё. Каждая чашка, каждая вешалка, каждый вечер тишины и покоя.
Первую неделю она жила, как в кино. Ходила в ближайшее кафе с ноутбуком, работала, пила кофе, наблюдала прохожих никуда не спешила.
Никто не уставал. Никто не говорил: «Делай тоэто, ты ведь не работаешь».
Однажды она даже улыбнулась самой себе в отражении витрины. Не с натянутой улыбкой, а искренне. Ведь впервые за долгое время стало легко.
Через месяц её пригласили в офис, просто познакомиться с командой.
Атмосфера живые люди, проекторы, обсуждения, кофе в термосах, весёлые споры у доски.
Вы, кажется, наш человек, Марина, сказала руководительница. Такая вовлечённая, зрелая. У вас был большой опыт?
Марина на мгновение замерла. Хочется рассказать всё и о старой квартире, и о брате, и о маме с её «ты же не работаешь».
Но она лишь улыбнулась:
Опыт? Да. Жизненный. Очень концентрированный.
Видно. Пишете сильно. Так, что цепляет. И будто боль между строк.
Потому что я знаю, как быть невидимой, тихо сказала Марина. И больше этого не хочу.
Позднее ей позвонила мама, оставила длинное голосовое сообщение:
Марина Почему ты не звонишь? Мы тут С Толей поссорились. Он, оказывается, хочет продать нашу квартиру, чтобы взять большую ипотеку. А я думала Он не хочет, чтобы мы были собственниками. Грубит И вообще у них с Олей чтото не так. Как ты? Всё хорошо? Скучаем по тебе
Марина прослушала сообщение несколько раз. Потом поняла: больше не болит. Было страшно, больно, мерзко, но сейчас ни желания вернуться, ни гнева, ни мести. Только ровное осознание: она никому ничего не должна.
Прошло ещё несколько месяцев.
Марина взяла кота из приюта, назвала его Кокосик. Он был белый, как первый спокойный рассвет в новой квартире.
Она купила уютный стол, повесила на стену карту мира с пометками «Туда хочу».
Завела блог и начала писать не только на заказ, но и от себя. О себе. Без стеснения, без притворства.
Люди читали, комментировали, писали личные сообщения: «Это про меня», «Спасибо, вы словно в душу заглянули»
Она поняла: те, кто действительно слышит, всегда найдутся. Даже если сначала тишина. ДажеИ, наконец, Марина ощутила, как её собственная жизнь наполняется светом, который она сама создала.
– Когда же ты, Мариночка, собираешься уехать?
