Он сказал, что я «не подхожу для роли отца», но я воспитывал этих детей с самого начала.
Когда моя сестра Майя начала рожать, я был в другой части региона на мотоциклетном сборе. Она умоляла меня не отменять поездку, уверяя, что всё будет в порядке и у нас еще есть время.
На свет появились трое прекрасных малышей, а она не выдержала.
Я помню, как держал в руках крошечные мешочки, качавшиеся в отделении интенсивной неонатологии. На мне всё ещё пахло бензином и кожаной курткой. У меня не было ни плана, ни малейшего представления, что делать. Но когда я посмотрел на Риту, Беллу и Кирилла, я понял: уйти не собираюсь.
Я заменил ночные выезды ночными кормлениями. Рабочие из мастерской подстраховывали меня, чтобы я мог забирать детей из детсада. Я научился плести косы Белле, успокаивать вспышки гнева у Риты, убеждать Кирилла пробовать чтото, кроме привычных макарон с маслом. Я перестал участвовать в длительных рейдах, продал два мотоцикла и вручную собрал кроватиэтажерки.
Пять лет. Пять дней рождения. Пять зим, полных гриппа и гастроэнтеритов. Я не был идеалом, но оставался рядом каждый день.
И затем появился он биологический отец. Его не было в свидетельствах о рождении, он ни разу не наведывался к Майе во время её беременности. По её словам, он сказал, что тройняшки «не вписываются в его образ жизни».
А теперь хотел их увести.
Он не пришёл один: с ним была социальная работница Марина. Она посмотрела на мои масляные пятна на одежде и объявила, что я не являюсь «подходящей долгосрочной средой для воспитания этих детей».
Я не мог поверить своим ушам.
Марина прошлась по нашему небольшому, но ухоженному дому, увидела рисунки детей на холодильнике, велосипеды во дворе, маленькие ботиночки у входа. Она улыбалась, делала нотатки, но её взгляд задержался слишком долго на татуировке на моём шее.
Самое печальное дети ничего не понимали. Рита спряталась за мной, Кирилл заплакал, а Белла спросила: «Этот человек будет нашим новым папой?» Я ответил: «Никто вас не заберёт, только юридически».
Сейчас слушание через неделю. У меня есть адвокат. Дорогой, чертовски дорогой, но стоит того. Моя мастерская еле держится на плаву, потому что я делаю всё сам, но я продам даже последний ключ, лишь бы оставить детей.
Не знал, что решит судья.
Накануне слушания я не мог спать. Сидел за кухонным столом, держал рисунок Риты меня, держащего их за руки перед нашим домиком, с солнцем и облаками в уголке. Простые детские каракули, но, признаться, я выглядел счастливее, чем когда-либо.
Утром надел рубашку с пуговицами, которую давно не надевал после похорон Майи. Белла вышла из комнаты и сказала: «Дядя Дан, ты выглядишь как священник».
«Надеюсь, судье тоже понравятся священники», попытался пошутить я.
Зал суда выглядел как иной мир всё бежевое и блестящее. Вин сидел напротив в дорогом костюме, притворяясь заботливым отцом. Он даже принёс фотографию тройняшек в рамке из магазина, будто это чтото доказывает.
Марина прочитала свой доклад. Она не вралa, но и не смягчала тон. Упомянула «ограниченные образовательные ресурсы», «беспокойство за эмоциональное развитие» и, конечно, «отсутствие традиционной семейной структуры».
Я сжала кулаки под столом.
Затем моя очередь.
Я рассказал всё судье: от звонка о Майе до того, как Белла испачкала меня рвотой в пути, и я даже не двинулся. Я говорил о задержке речи у Риты и о том, как взял вторую работу, чтобы платить логопеду. Я упомянул, как Кириллу удалось научиться плавать, потому что я обещал ему гамбургер каждый пятницу, если он не сдастся.
Судья посмотрел на меня и спросил: «Вы действительно считаете, что сможете в одиночку воспитывать троих детей?»
Я проглотила. Можно было соврать, но я не сталa.
«Нет, не всегда», ответила я. «Но я делаю это каждый день уже пять лет. Я не делаю это из обязанности, а потому что они моя семья».
Вин наклонился вперёд, будто хотел чтото сказать, но молчал.
И тогда случилось нечто.
Белла подняла руку.
Судья, удивлённый, спросил: «Молоденькая девушка?»
Она встала со стула и ответила: «Дядя Дан обнимает нас каждое утро. Когда нам снятся страшные сны, он спит на полу рядом с нашей кроватью. Однажды он продал свой мотоцикл, чтобы отремонтировать наш отопитель. Мы не знаем, как выглядит папа, но у нас уже есть один».
Тишина. Абсолютная тишина.
Не знаю, повлияло ли это на решение. Возможно, судья уже принял его давно. Когда он в конце сказал: «Опека остаётся у г-на Дезмонд Фомин», я выдохнула, будто удерживала дыхание годами.
Вин даже не посмотрел на меня, уходя. Марина кивнула мне едва заметно.
В тот вечер я приготовил сырные тосты с томатным супом любимое блюдо детей. Белла танцевала на кухонном столе, Кирилл размахивал ножом для масла, как световым мечом, а Рита обняла меня и прошептала: «Я знала, что ты победишь».
И в тот момент, несмотря на жирную кухню и усталость, я чувствовал себя самым богатым человеком на земле.
Семья не кровь. Она те, кто остаётся рядом, снова и снова, даже когда тяжело.
Если ты считаешь, что любовь делает когото родителем, поделись этой историей. Комуто она может сейчас пригодиться.
Он сказал, что я не “подхожу для роли отца”, — но я растил этих детей с самого начала.
