В зале регистрации горел ровный, безжизненный свет лампы под потолком лили холодное сияние, от которого не становилось теплее. За окнами висело серое мартовское небо, а на стеклах застыли следы вчерашнего дождя. Очередь к стойкам извивалась между барьерными лентами, люди двигались медленно, бросая взгляды на табло и часы.
Светлана стояла где-то посередине, сжимая в руках небольшой чемодан и сумку через плечо. Ей было сорок пять возраст, когда многое уже позади, а впереди только неизвестность. Она привыкла полагаться на себя, хотя в последнее время это давалось всё тяжелее. Сегодня она улетала не просто так, а навсегда. В Самаре её ждала пустая съёмная квартирка и новая работа. Здесь же оставались знакомые улицы и несколько лиц из прошлого.
Толпа двигалась рывками кто-то впереди спорил с девушкой у стойки из-за перевеса багажа, сзади переговаривались о вылетах и пересадках. Светлана машинально проверила телефон сообщение от риелтора так и висело непрочитанным.
Позади неё стояла женщина лет шестидесяти тёмное пальто аккуратно застёгнуто, шарф плотно обмотан вокруг шеи, в руках дорожная сумка с биркой авиакомпании. Она выглядела спокойной, но взгляд её то скользил по табло, то цеплялся за чужие лица.
Светлана случайно встретилась с ней глазами, когда очередь в очередной раз замерла.
Простите Вы на какой рейс? тихо спросила женщина, кивнув в сторону табло.
Светлана опустила взгляд на билет:
На Самару, рейс двести сорок восемь. А вы?
Тоже туда Никак не привыкну к этим очередям, ответила женщина, натянуто улыбаясь.
Они замолчали вроде бы сказали достаточно для случайного разговора между незнакомцами. Но очередь стояла плотно, спешить было некуда. Кто-то справа поправлял ремень чемодана, слева парень громко жаловался по телефону на задержку рейса.
Женщина позади чуть наклонилась к Светлане:
Я Татьяна Извините, что отвлекаю, просто всегда теряюсь в этих очередях
Светлана едва улыбнулась:
Ничего страшного. Все тут немного чужие
Пауза была короткой, но после этих слов обеим стало легче.
Очередь сдвинулась ещё на полметра. За окнами темнело март спешил уступить место апрелю. На табло замигал статус их рейса: задержка на двадцать минут. По залу пробежал ропот недовольных вздохов.
Я всегда нервничаю перед полётами, призналась Татьяна, поправляя шарф. А сейчас особенно
Она посмотрела куда-то поверх голов впереди, будто искала ответ в толпе.
Светлана вдруг спросила:
Вас там кто-то ждёт?
Татьяна кивнула, отвела взгляд:
Сын. Не виделись года три Не знаю, как встретит. Всё это время думала может, не стоит лезть в его жизнь. А теперь вот лечу. Сердце колотится, как в юности.
Светлана слушала молча. Внутри у неё тоже клубилось что-то похожее не страх, а ожидание, к которому невозможно привыкнуть.
Я переезжаю, вдруг сказала она. Тоже страшно. Всё своё оставляю здесь и друзей, и привычки. Даже не знаю, получится ли начать с чистого листа.
Татьяна тихо усмехнулась:
Похоже, мы обе сегодня что-то оставляем. Только вы прошлое, а я, может быть, гордость. Или обиду.
Светлана кивнула, почувствовав между ними незримую нить не жалость, а понимание.
Объявление в динамиках их рейс задерживается. Народ застонал, кто-то потянулся к скамейкам.
Татьяна вздохнула:
Я долго думала лететь или нет. Сын не писал, и я не знала, как он ко мне теперь относится. Иногда кажется, проще ничего не менять, чем снова получить отказ.
Светлана посмотрела на неё:
Иногда перемены единственный способ почувствовать себя живой. Я тоже боюсь, что не справлюсь. Но если не попробовать останется только сожаление.
Они замолчали. В зале становилось прохладнее, люди кутались в шарфы.
Я всегда думала, что сила в независимости, вдруг сказала Татьяна. А теперь понимаю: может, настоящая сила это сделать первый шаг, даже если страшно.
Светлана улыбнулась:
А я боялась показаться слабой. Но, наверное, слабость как раз бояться меняться.
Очередь поредела, но напряжение ещё висело в воздухе. Татьяна вдруг улыбнулась по-настоящему:
Спасибо вам Иногда чужой человек понимает лучше близких.
Громкоговоритель объявил посадку. Зал ожил, люди зашевелились. Светлана достала из сумки ручку и клочок бумаги:
Вот мой номер. На всякий случай
Татьяна записала его в телефон, потом вдруг обняла Светлану коротко, но крепко:
Спасибо вам за этот разговор.
У выхода их документы проверили, и они разошлись в разные стороны потока. Светлана остановилась у стекла, глядя на ночные огни за ним. Достала телефон, написала бывшему коллеге: «Лечу». Без многоточий теперь всё решено.
Татьяна шагнула в телетрап. Телефон в её руке дрогнул сын ответил коротко: «Встречу». Она не обернулась, но в каждом её движении теперь читалась твёрдость та самая, которая приходит после долгих сомнений.
А за их спинами зал медленно пустел, свет над стойками гас, и только далёкий рокот техники напоминал, что жизни идут дальше каждая своей дорогой, но теперь уже чуть легче, чем вчера.
