Мама, опять ты забыла выключить свет! резко бросил Дмитрий, шагая на кухню.
Ох, уснула, сынок… Смотрела передачу и не заметила, устало улыбнулась мать, поправляя платок на голове.
В твои годы надо спать, а не ночами у телевизора сидеть!
Она промолчала, лишь крепче стянула шаль, чтобы не видно было, как дрожат от холода руки.
Дмитрий жил в том же городе, но навещал её редко «когда дела позволяли».
Принёс тебе лекарства да яблоки из сада, отрывисто сказал он.
Спасибо, родной. Дай Бог тебе здоровья, прошептала она и потянулась погладить его по щеке, но он резко отвернулся.
Мне некогда, совещание. Позвоню как-нибудь.
Хорошо, сынок. Береги себя, тихо ответила она.
Когда он ушёл, она долго стояла у окна, провожая его взглядом, пока тень не растворилась за поворотом. Прижала ладонь к груди и прошептала:
Береги себя… ведь мне уже недолго.
На следующее утро почтальон швырнул что-то в покосившийся ржавый ящик.
Анна медленно дошла до калитки, достала конверт и разглядела надпись:
«Моему сыну Дмитрию, когда меня не станет.»
Она села за стол и дрожащими пальцами вывела:
«Дорогой мой,
если читаешь эти строки, значит, я не успела сказать всего.
Но знай: мамы не умирают. Они лишь прячутся в твоём сердце, чтобы тебе не было больно.»
Рука замерла. Перед глазами встала старая фотография маленький Дима с перевязанной коленкой.
«Помнишь, как ты упал с качелей и поклялся больше не кататься?
А я научила тебя снова вставать.
Хочу, чтобы и сейчас ты смог подняться не телом, а душой.»
Смахнув слезу, она запечатала письмо и подписала:
«Отдать в день, когда меня не станет.»
Через месяц раздался звонок.
Дмитрий Сергеевич, это врач из больницы… Ваша мать скончалась этой ночью.
Он закрыл глаза, сжав кулаки.
Вернувшись в её дом, он вдохнул знакомый запах мяты и тишины. На столе её любимая кружка, на стене часы, остановившиеся года назад.
В ящике лежал конверт.
Он вскрыл его дрожащими пальцами.
«Не плачь, сынок. Слёзы не вернут.
В шкафу твой зелёный свитер. Стирала его много раз пахнет лесом, как в детстве.»
Комок в горле сдавил дыхание.
«Не вини себя. У тебя своя жизнь.
А нам, матерям, хватает и капли внимания.
Ты звонил редко, но каждый раз для меня был праздником.
Хочу, чтобы ты помнил: я всегда гордилась тобой.»
В конце стояло:
«Когда будет холодно, прижми ладонь к груди.
Тепло, что почувствуешь, это моё сердце бьётся в тебе.»
Он рухнул на колени, прижимая листок к лицу.
Мама… почему я так редко приходил?..
Тишина.
Он уснул на полу, обняв её старый платок.
Утром солнце пробивалось сквозь пыльные шторы.
Он бродил по дому, касаясь кружек, фотографий, её фартука на гвозде.
На холодильнике записка:
«Дима, в морозилке котлеты. Знаю, опять забыл поесть.»
Слёзы хлынули снова.
Дни шли, но боль не утихала.
Он работал, но мыслями был в этом доме, где пахло яблоками и ладаном.
В одну из суббот не выдержал приехал.
Распахнул окно воробьиный гомон ворвался в комнату.
Во двор зашёл почтальон:
Соболезную, Дмитрий Сергеевич.
Спасибо…
Ваша мать оставила ещё письмо. Велела отдать, когда вернётесь.
Он разорвал конверт.
«Сынок,
если ты здесь, значит, скучаешь.
Этот дом не наследство, а память.
Поставь на окно гвоздики. Вскипяти чайник.
И не гаси свет только для себя оставь и для меня. Может, я увижу его издалека.»
Он рассмеялся сквозь слёзы.
Мама… он будет гореть всегда.
Вышел во двор. В облаках мелькнуло что-то знакомое тень в платке, с букетом ромашек.
Ты научила меня жить… теперь научи как без тебя.
Прошли годы.
Дом не опустел.
Дмитрий часто приезжал красил ставни, сажал цветы, ставил две чашки одну для неё.
Однажды привёл маленького сына.
Здесь жила твоя бабушка, сказал он.
А где она теперь?
На небе. Но она нас слышит.
Мальчик задрал голову и закричал:
Бабуля! Я тебя люблю!
Дмитрий улыбнулся.
И в шелесте листвы ему почудился её шёпот:
«Я вас тоже люблю. Обоих.»
Потому что мамы не уходят.
Они остаются в твоей улыбке, в том, как ты поднимаешься после падения, как говоришь детям «я тебя люблю».
Материнская любовь это письмо, которое всегда найдёт адресата.
