Она мечтает о свободе на пенсии, и мы уже не мешаем ей в этом.
Иногда судьба играет такие странные шутки, что трудно отличить правду от жестокой иронии. Я бы никогда не подумал, что после двенадцати лет совместной жизни под крышей тещи, когда всё казалось стабильным и ясным, наша семья столкнётся с моральным ультиматумом: «Платите или уходите».
Сразу после свадьбы Эло́ди Дюбоа предложила нам, моему мужу и мне, переехать в её просторную трёхкомнатную квартиру в самом центре Парижа, а сама переехала в мой крошечный студийный уголок в пригороде. Мы были в восторге: жить в центре, в хороших условиях, с благословением тещи что может быть лучше для молодой пары?
Мы вложили свадебные сбережения в ремонт: от пола до потолка квартира стала почти новой, с современной кухней, обновлёнными санузлами, новыми паркетными досками и небольшим перепланированием пространства. Теща приходила полюбоваться результатом, глаза её светились. «Как же красиво у вас!», «Вы проделали большую работу!» такие комплименты звучали каждый её визит. В знак благодарности мы взяли на себя все её арендные платежи. Она часто благодарила нас, говоря, что благодаря пенсии может откладывать немного денег. И честно признаюсь, за все эти годы мы ни разу не жалели о таком договоре.
Затем появились дети: сначала мальчик, потом девочка. Семья росла, и мы начали мечтать о собственном доме. Мы копили на более просторное жильё, хотя четырёхкомнатная квартира была всё ещё недоступна. Мы не говорили об этом Эло́ди, надеясь решить вопрос позже, без конфликтов.
Все изменилось, когда она вышла на пенсию. Радость от свободы быстро сменилась жалобами: «Как жить на такую жалкую пенсию?», «Пенсионеры им всё равно!». Мы делали всё, что могли: покупали продукты, помогали с лекарствами, мелкими услугами. Однажды, за чашкой чая, она произнесла фразу, от которой у мужа перехватило дыхание.
«Дорогой, вы же живёте в моей квартире. Может, обсудим аренду? Скажем тысячу евро в месяц?»
Мой муж замолчал. Он несколько секунд пытался осмыслить услышанное, а затем ответил:
«Мам, ты серьёзно? Мы уже покрываем твои коммунальные расходы, покупки, фактически твоё бытие почти ничего не стоит. И ты теперь требуешь арендную плату?»
Ответ был без компромиссов:
«Тогда меняем условия! Я хочу вернуть свою квартиру!»
Мы поняли, что это шантаж, откровенный и неблагодарный. Но она не знала, что у нас уже есть средства на первоначальный взнос для собственного жилья. Мы выслушали её молча, а затем, тем же вечером, решили, что так дальше нельзя.
Через несколько дней мы пришли с пирогом не для извинений, а в надежде, что она пересмотрит свою позицию. Как только разговор коснулся этой темы, она воскликнула:
«Итак, всё согласовано? Или вы будете втискиваться к нам?»
Наше терпение лопнуло.
«Эло́ди, сказал я спокойно, мы никуда не будем втискиваться. Вы забираете свою квартиру, а мы получаем независимость».
«А деньгами как заплатим? спросила она.
Мой муж прервал её:
«Разберёмся сами. Это уже не твоя проблема. Но помни, мам, ты сама выбрала этот путь. Хочешь жить одной в трёхкомнатной? Будет твоё».
Всё произошло быстро. Мы нашли новое жильё, оформили кредит, использовали накопления и продали мой студийный квартир, чтобы сократить платежи. Через три недели наши коробки были упакованы.
Сейчас Эло́ди живёт в своей отреставрированной квартире, оплаченной нашими деньгами той, которую она так любила только теперь осознала, что будет жить одна. Она жалуется соседям на «плохую работу» и «неблагодарных детей», сама платит счета, таскает сумки с покупками и впервые вкушает горечь пенсии без поддержки.
А мы живём в небольшом четырёхкомнатном доме, но свободно, и морально, и физически. Нет больше отчётов, страха перед кризисами или новых требований. Мы закрыли эту главу.
Как говорит пословица: «Что посеешь, то и пожнёшь». Только в этот раз платить счёт пришлось не нам.
