Мой сын и его жена решили продать дачу, которую я им подарил, и тем самым разбили мне сердце.

Мой сын и его жена решили избавиться от дачи, которую я им подарила, и это разбило мне сердце.
Когда Тео сообщил мне о своей помолвке, я охватилась радостью. С тех пор, как три года назад я осталась вдовой, одиночество тяжело ложилось на меня. Живя в небольшом альпийском селении, я грезила о близких отношениях с будущей невесткой, о помощи в воспитании их детей, о возвращении к теплу семейного очага. Всё пошло не так, как я надеялась, и теперь их решение продать подаренную мной старую дачу стало последней каплей, преломившей меня.
С самого начала мои отношения с Шлё, будущей невесткой, были натянутыми. Я старалась не вмешиваться в их жизнь, хотя её привычки часто меня озадачивали. Их квартира в Лионе всегда была в бардаке уборка для неё была скорее принуждением. Я молчала, боясь конфликтов, но внутри тревожилась за Тео. Ещё больше меня огорчало то, что он не готовил сам. Сын питался готовыми блюдами или дорогими ресторанами. Я видела, как он один несёт тяжесть домашнего быта, пока она тратит скромную зарплату на салоны красоты и модную одежду. Тем не менее, я сжимала зубы, чтобы не разжечь ссору.
Чтобы поддержать сына, я часто приглашала его к себе на ужин после работы. Я готовила домашние блюда гуляш, киш, пироги пытаясь вернуть ощущение уюта. Однажды, перед днём рождения Шлё, я предложила им помощь на кухне. «Не нужно», отрезала она. «Мы уже забронировали ресторан, я не хочу проводить вечер, возясь с готовкой». Её слова пронзили меня. «В моё время всё делали сами», прошептала я. «А рестораны стоят слишком дорого». Она вспылила: «Не рассчитывайте на наши деньги! Мы сами зарабатываем!» Я сдержала слёзы, но её пренебрежение ранило меня глубоко.
Годы шли. Шлё родила двоих внуков моих любимых Амели и Лукаса. Их воспитание меня расстраивало: дети были избалованы, никогда не слышали «нет», поздно засыпали, уткнувшись в телефоны, не зная, что такое дисциплина. Я молчала, боясь оттолкнуть их, но это молчание медленно разрушало меня.
Недавно Тео нанёс мне удар, после которого я уже не смогла встать. Они решили продать дачу, которую я подарила им год назад. Это укромное место между соснами и берёзами у озера было центром нашей семьи. Пьер, мой покойный муж, обожал его. Каждое лето мы выращивали овощи, ухаживали за садом, где цвели вишни. После его ухода я ещё несколько лет пыталась поддерживать место, но силы уже не было. С огромной болью я отдала её Тео, будучи уверенной, что они проведут там летние каникулы, дети вырастут, играя у чистой воды озера.
Но Шлё возразила: «Нет санузла, нет водопровода это не отпуск». «Мы лучше поедем на Лазурный берег», добавила она. Тео поддержал её: «Мама, нам это не интересно. Продаём и едем в Грецию». Я попыталась возразить: «А память о твоём отце? Я думала, вы захотите побывать там все вместе». Он лишь пожал плечами: «Нам это не нужно, это не наше».
Моё сердце разорвалось. Этот дом был не просто участком земли это были наши воспоминания, смех Пьера, его мечты, чтобы внуки полюбили его так же, как и мы. Теперь они собирались избавиться от него, как от старой мебели, ради нескольких солнечных дней. Я чувствую предательство со стороны сына и своей же наивности. Я всё терпела в тишине, чтобы сохранить мир, а теперь понимаю, что моё молчание заставило их забыть главное. Эта боль, вероятно, никогда не исчезнет.