Жизнь, она ведь какая…
Егорушка, сопя от холода, волок на больших санях сухую сосну. Упала она у самой околицы брать её днём нельзя было, но дядя Николай, лесник местный, шепнул мальчишке: «Как стемнеет забирай».
Тянул Егорка тяжёлую лесину, надрываясь.
Егор, Егорушка! окликнул звонкий голос. Оглянулся так и есть, вертихвостка Маринка, одноклассница его.
Чего тебе?
Давай помогу.
Ну откуда у девчонки силы? А всё же вдвоём легче. Впряглись в сани, потащили.
А с малышнёй кто, Егорка?
Бабка, кого же ещё Мамка на работе.
А я мимо шла, вижу у вас темно, дверь на замке. Алёшка через дверь кричит, что ты в лес ушёл, а им велел сидеть смирно.
Пришлось запереть
Бегает?
Бегает Всё в Рассею просится, домой, к мамке.
Ох, бедная сама мучается и вас мучает.
Ну
Притащили дерево к дому.
Спасибо, Мариш.
Да ладно. Давай пилу, быстренько распилим.
Я сам справлюсь, ты и так помогла.
Ага, сам То ножовкой целый день скрипеть будешь, то мы за полчаса управимся.
Взялись за пилу дружно, и вот уже на земле лежат ровные чурбаки. В окошке уткнулись носами шестилетний Алёшка и двухлетняя Оленька.
Егорка схватил колун, ловко всадил его в чурбак тот с треском раскололся. Ещё удар, ещё Раскрошил на поленья.
Маринка собирала щепки, пока он колол. Наносили дров в дом, растопили печь. Заплясали по стенам огненные блики, стало тепло.
Давайте я вам суп сварю. Тётя Надя с работы придёт не надо будет готовить.
Да не, мы сами засмущался Егорка. Бабка сварит.
Ой, нет, нет! завопил Алёшка. Пусть Маринка варит! Помнишь, как бабка в прошлый раз похлёбку сделала? Капусту, горох, ещё какой-то зелья насыпала Оленьку от простуды так поит а она всё в котёл швырнула!
Я сварю, Алёш, а ну-ка помогай.
А ты чия будешь? с печи слезла старуха в валенках, телогрейке, платке.
Ба, раздевайся, тепло же!
Холодно, Ванюша
Какой Ванюша? Я Егорка, внук твой!
Да? А где Ванька?
Там уехал. Скоро вернётся.
Это она про кого? Дядю Ваню?
Да не понимает ничего. А как он ушёл совсем с головой ей худо стало.
Почему он её не забрал? Мать ведь
Егорка пожал плечами. Не любил он эту тему трогать.
Ванька отец его да малышни, муж мамкин. Ушёл к своей полюбовнице, да не просто так бабку на них бросил, да ещё под зиму, хитро подгадал. Поросят зарезал, мясо себе прихватил, корову-кормилицу угнал, тёлку Белянку тоже.
Мамка просила: «Хоть тёлку оставь, на корову пустим». А он засмеялся: «Какой же я жених, коли с голым задом к невесте приду?»
С той самой минуты и возненавидел его Егорка. Половину закромов опустошил, картошки несколько мешков уволок, даже ложки поделил всё забрал. А мамка стояла, считала, сколько он ложек уносит
Надя вернулась, когда ребята уже поужинали. Сидели у керосинки, Егорка сказку Алёшке читал. Бабка на печи притулилась, Оленька спала, палец во рту.
Мам, прошептал Алёшка, тепло-то как! Это Егорка дров притащил, они с Маринкой напилили, печь истопили. Маринка суп сварила вкусный! Бабка в Рассею два раза сбегала, мы её ловили
Надя улыбнулась, потрепала сына по вихрастой голове.
Егорушка достаётся тебе.
Ничего, мам. Раздевайся, садись кушать. Суп и правда хороший.
Поужинав, Надя взялась за штопку. В окно постучали.
Кто там, Егорка, глянь.
Дверь распахнулась, ввалилась кума Прасковья, вся в снегу.
Ух, морозище-то какой! К ночи, слышь, под тридцать шандарахнет. Вот тебе и марток надевай семеро порток! Надь, держи выжарки да сальца кусочек.
Спасибо, Параня, не надо бы
Чего не надо? Мука есть?
Чуток осталось.
На, два кувшина молока, с зимы морозила, да яиц немного. Может, постряпаешь чего. До весны протянем, а там огороды посадим, легче станет. Картошку на семена не копи, Степан сказал дадим. Так что не тужи.
И тут Прасковья что-то шепнула Наде на ухо.
Ой, боязно, Параня а ну как узнают?
Кто узнает? У тебя что, народу много ходит? У нас свинья вот-вот опоросится, так что не бойся, Надь, справимся
Через два дня Прасковья ночью принесла поросёнка с варежку размером.
Боязно, Параня а ну как хватятся?
Не хватятся, Надюш. Тринадцать штук принесла куда его? Самого крепкого выбрала.
На следующий день Надю вызвали в правление. Простилась с детьми.
Мам всхлипнул Егорка. Может, обойдётся?
Не знаю, сынок смотри за младшими.
Председатель, товарищ бывшего мужа её, Ваньки, глаза отводил.
Иди, Надежда, на ферму.
Зачем, Тихон Никитич?
Иди Вот, на молоко тебе выписка. Поросёнка возьми, Прасковья тебе хорошего подберёт. Может, и двух?
Да чем кормить-то буду
Молоко выписал, детям кашу вари В апреле тёлку дадим, от колхоза. Возьмёшь?
Возьму сухо ответила Надя. Можно идти?
Иди Надь окликнул он в дверях.
Да?
Прости меня.
За что, Тихон Никитич?
За Ваньку Не думал, что он такую подлость сделает. Погулять одно дело, а детей бросить, мать да ещё всё выгрести Я недавно узнал, жена сказала
Ты чего молчала? Картошка есть?
Есть
Ну иди. Если что скажи. Дров тоже подкинем
Так и жила Надя с ребятишками да свекровью, что уже и не помнила, кто она и зачем.
Тяжело было. Егорка за старшего, Маринка дочь председателя помогала: то с малышнёй посидит, то по хозяйству подсобит. Алёшка тоже не без дела. Выживали как могли.
Поросёнка того выкормили, да ещё двоих прибавилось бегают, хвостики крючком.
Идёт как-то Надя с работы, а соседка кличет:
Надюш, а пущай Егорка мне крышу подлатает? Я заплачу выжарки с осени ещё есть
Нет, спасибо, тётя Глаша. Не надо мальчишку за выжарки нанимать. Не голодаем мы.
А я слышала, Надь к Федосье ходила, так Ванька-то твой с этой ну, с Любкой. Едут на санях, стоймя! Он правит, шапка набекрень, она сзади висит, хохочут
А что дети с голоду пухнут ему и дела нет.
Да с чего вы взяли, что мы с голоду пухнем? Всё у нас в порядке!
Надя быстро зашагала домой.
Ну-ну, в порядке Сама синяя, ребятня тощая Да мы знаем, как Ванька всё вычистил
Добежала до дома, в сенях разревелась. Слышит скребётся кто-то.
Мам? Ты чего тут?
Надюш в тягость я вам Как в себя приду так понимаю Измучила вас всех.
Да что вы! вырвала из рук старухи верёвку. Что за мысли у вас? Чем я вас обидела?
Плачут обе и Надя, и свекровь, слёзы по морщинам катятся.
Пойдёмте в дом. Ватрушки будем печь.
Пойдём, дочка
К весне старуха слегла. Всё сына звала.
Прасковья, не знаю, что делать Ваньку просит. Я сама не пойду
Я Степану скажу
Но Ванька так и не пришёл. Денег передал, буркнул: «На похороны».
Судили его, конечно. Да что ему? Впервой, что ли? Когда к Любке ушёл тоже пересуды были. А он Надю не любил «пресная», мол. А Любка огонь-баба.
На Наде по глупости женился. Приехала она по распределению, худенькая, тихая. Таких он и не видывал. В первый же раз подмял а она и не сопротивлялась, только плакала.
Так и жил. А она сирота, некому за неё заступиться
Увидел, что живот округлился ну что ж, женился. Сам без отца вырос не бросит же.
Вроде и привязался даже. Хозяйка она хорошая, с матерью ладила. Да и любила его, видно.
Уже второй ребёнок родился, когда Любку встретил. Губастая, глаза с поволокой, пахнет травами
Думал побалуюсь, да и брошу. Ан нет, опутала, как паутина.
Ушёл. Закрыл глаза шагнул в пропасть. Троих оставил. А детей-то любил любил же.
Да враз помутилось в голове. «Дети а что дети? Я вырос и они выживут. А Любка своих народит»
Егорка на улице отворачивается нож по сердцу. Алёшка с Оленькой те маленькие ещё, не помнят. Но что поделаешь? Полюбил
Судачили, конечно. «Изверг, детей бросил, к матери не пришёл».
Да не мог он. Не мог в Надины глаза смотреть тихие, без упрёка.
Тогда, сгоряча, всё вывез А теперь Эх, судят его, а в душу кто заглянул?
Говорят чёрная у него душа. А может, и так
Пришёл Ванька к свежей могиле, на колени встал.
Прости прости, мама
Она простила тебя, Ваня перед кончиной в себя пришла.
Оглянулся Надя стоит.
Ты чего здесь?
Завтрак принесла По-христиански помянуть На-ка, выпей
Помолчали.
Я пойду А ты поговори с ней.
Услышит?
Услышит, Вань. Сердце материнское оно такое.
А жизнь она ведь какая. Закружит и не разберёшь, где право, где вина.
