Сватовство
«Одно из самых распространённых заблуждений считать людей добрыми или злыми, глупыми или умными. Человек как река: в нём есть всё. Был глуп стал умен, был зол стал добр, и наоборот. В этом его величие. И потому судить о человеке нельзя. Ты осудил, а он уже другой», когда-то написал Лев Толстой в своих дневниках.
С великим трудно спорить, порой невозможно. Жизнь раз за разом подтверждает его правоту, если вглядеться в неё пристальнее, отделить зёрна от плевел. Тогда суть истины становится ясной, почти осязаемой
Но сегодня не до философских размышлений с утра стоит такая жара, будто раскалённый воздух, ударившись о стены домов, отскочил на плавящийся асфальт и застыл, покорно склонясь перед солнцем, изливающим лето с небес.
А у Ани зима. Лютый холод. Нынешнее лето проходит мимо неё
Школа позади. Пора думать об институте, как и положено выпускнице. Но Аня беременна. Какой теперь институт? А Ваня оказался предателем. Когда она сказала ему о ребёнке, он лишь закусил губу, отвернулся к окну и бросил:
Ну да, я был первым Но мог быть и не я
Аня даже не заплакала. Просто стояла и смотрела ему в спину. А спина была спокойная, дыхание ровное. Она хотела сказать ещё что-то сама не знала что, но тут в дверь позвонили: мать вернулась с работы. Ваня пошёл открывать, на ходу кивнул в прихожей и ушёл.
Мать сразу вошла в комнату, строго спросила, что случилось. Аня растерялась и выпалила:
Ничего особенного. Просто я беременна
Мать замерла, впиваясь в неё взглядом. Потом вскрикнула но что именно, Аня не расслышала, потому что её голос перекрыла звонкая пощёчина.
И тогда внутри Ани началась зима. Словно снег хлынул разом, засыпал её с головой. Стало холодно. Пусто. Вокруг и внутри.
Мать что-то кричала, но сквозь снежную бурю слова не долетали. Аня опустилась на край дивана, слёзы подступили к горлу, но не вырвались наружу замёрзли, превратились в лёд, закатились в глубину души. Она слышала, как те хрустальные шарики перекатываются в пустоте.
Мать выбежала из комнаты, хлопнула дверью и наступила тишина. Аня осталась одна среди знойного июльского вечера.
Она свернулась калачиком, лёжа на кровати, и наконец разревелась по-настоящему, по-девичьи. Шмыгала носом, всхлипывала. И было так жаль Не себя малыша, который ещё не родился, а уже никому не нужен. Ни отцу, ни бабушке, ни ей, глупой девчонке.
Уснула она, хотя за окном ещё светило солнце. И даже что-то видела во сне. Проснулась от того, что кто-то сел рядом и гладил её по голове.
Мать вернулась. Гладила и шептала:
Анечка, родная, прости меня. Дура я старая. Радоваться надо дочь моя скоро мамой станет. А я
Голос её дрожал, слёзы катились по щекам, но она не останавливалась:
Только, знаешь, о чём я думаю? Лишь бы не мальчик родился Лишь бы не мальчик! Мужики они все Ну, в общем, ни один из них никогда не поймёт женщину по-настоящему. Ни твой отец ни мой
Тут и Аня разрыдалась громко, по-бабьи. Приподнялась, обняла мать, прижалась к ней, к самому родному человеку. И плакали они вместе, каждая о своём. Но было тепло. Ведь за окном лето
И тут снова звонок. Мать шмыгнула носом, остановила Аню, собиравшуюся встать:
Лежи, дочка, я сама
Пошла открывать, на ходу поправляя волосы. Трагедия трагедией, но если за дверью мужчина неприлично же в таком виде являться!
Открыла. И правда мужчины. Двое. Ваня, а впереди его отец. Тот сразу заговорил:
Здравствуйте, Татьяна Ивановна. Простите за поздний визит. Но мой балбес тут кое-что рассказал Всё, кажется, без утайки
Он обернулся к сыну, спросил строго:
Или не всё, будущий папаша?
Ваня потупился. Отец продолжил:
Вот потому и пришли мы оба просить руки вашей дочери. Если, конечно, Аня простит его за глупые слова.
Ткнул Ваню в плечо и добавил:
Иди, несчастный, проси прощения! Не простит и сыном мне не будешь!
Да «Текуч» человек, изменчив. Натворим глупостей а как исправить, не знаем. Хорошо, что рядом есть родители. Ваня шагнул вперёд, бледный, дрожащий, не глядя на Аню.
Прости выдавил он, сжав кулаки. Я испугался. Глупо поступил. Но я хочу быть рядом. Со всем этим. С тобой. С ребёнком.
Аня смотрела на него долго, молча. Потом медленно, словно проверяя, слушается ли тело, встала с постели. Подошла. Дотронулась до его руки. Холодной.
Ты не просто так пришёл?
Нет. Я хочу. Честно.
Она кивнула. Не улыбнулась ещё нет. Но внутри где лежал лёд что-то начало таять.
Мать вздохнула, провела рукой по лицу, будто смахивая остатки слёз.
Проходите, что ли Чай налью. За стол сядем.
Лето за окном всё ещё пылало. Но теперь в комнате стало тепло по-другому.
