Не пригласили на свадьбу из-за «иностранности», а теперь я «своя» ради своей квартиры

Не приглашённая на свадьбу «изза того, что я чужая», я вдруг становлюсь «членом семьи», когда речь идёт об моём жилье
Мой сын женился почти десять лет назад. Его невеста, Шлё, уже была замужем и привела в наш дом дочь от первого брака. Я приняла обеих, как родных, открыв сердце без различий. На протяжении этих лет я старалась помогать молодой паре: иногда давала финансовую поддержку, иногда присматривала за детьми, чтобы они могли отдохнуть от будничных забот. Отношения с невесткой всегда были натянутыми открытых ссор не было, но царила холодность, которую нельзя было преодолеть.
Первый муж Шлё регулярно выплачивал алименты, но не желал видеть свою дочь он удалил её из своей жизни, словно лишнюю страницу. В прошлом году моя внучка, которой я относилась как к своей плоти, вышла замуж. И тогда всё изменилось. Ни сын, ни я не получили приглашения на торжество. Причина? Празднование было «для членов семьи», а мы, видимо, к ним не относились. Сын, который почти десятилетие воспитывал эту девушку, вкладывал в неё всю душу, оказался отвергнут. А её биологический отец, который вспоминал о дочери лишь ради денежных переводов, присутствовал среди гостей, как будто имел полное право.
Эта новость поразила меня словно молния. Я любила эту девочку, радовалась её успехам, помогала ей сколько могла, а в ответ получил лишь безразличный взгляд и закрытую дверь. Я считала её своей внучкой, а она изгнала меня из своей жизни, не оглядываясь. Сын молчал, хотя я видела, как боль терзает его изнутри он проглатывал унижение, прятал его глубоко, но вред уже был нанесён. Я ощутила двойную рану и свою, и его, от той несправедливости, что давила на нас обоих.
Год назад я унаследовала крохотный студийный апартамент в небольшом городке недалеко от Дижона. Решила сдавать его, чтобы подогнать к скромной пенсии жить только на эту аренду сложно, а небольшие доходы всегда кстати. И вдруг звонок. Шлё позвонила, её голос звучал мягко, почти ласково, совсем не тем, что я знала. Она сообщила, что её дочь, моя «внучка», ждёт ребёнка и у молодых нет где жить. Она просит меня освободить квартиру, чтобы они могли вселиться. Я была в шоке. На свадьбе мы были чужаками, нежеланными, а теперь, когда речь идёт о жилье, я вдруг «близкая родственница»?
Эти слова звучат как горькое упрёк. Я ещё не дала ответа, но внутри вопит: «Нет!». Может, я цепляюсь за прошлое, держу обиду, как якорь, но простить такую предательство я не в силах. Сердце болит от воспоминаний как я радовалась её первым шагам, покупала подарки, считала её частицей своей души. А теперь она и её мать видят во мне лишь ресурс, который можно взять и выбросить, когда станет ненужным.
Не понимаю, как мой сын, мой Люк, терпит это унижение. Как он живёт с женщиной, которая не признаёт его усилий, его жертв, его маму? Он молчит, опускает глаза, и я наблюдаю, как он медленно сгорает в этом браке. А передо мной стоит выбор: уступить и снова подавить гордость или наконец сказать «достаточно», сохранив хотя бы часть своей достоинства. Квартира это не просто стены, это опора, мой маленький убежище в старости. Отдать её тем, кто изгнал меня из своей жизни, когда я им уже не нужна? Нет, это превышает мои силы.
Я всё ещё разрываюсь. Одна часть меня хочет быть доброй, щедрой, как полагается маме и бабушке. Другая часть, уставшая от боли и обмана, шепчет, что пора ставить границы.