Я отдала тебе лучшие годы, а ты променял меня на юную, выкрикнула я мужу, бросая в его лицо разведённое заявление о разводе.
Ты понимаешь, что натворил? Ты разорвал всё, что мы строили двадцать пять лет! дрожала голосом Марина, её крик прерывался от слёз, которые она тщетно пыталась удержать. Наша семья, наша жизнь!
Олег стоял у окна, спиной к ней, молчал. Его широкие плечи, некогда надёжный щит, теперь казались чужими, натянутыми. Он даже не обернулся. Это молчание ранило сильнее любого крика.
Скажи хоть чтонибудь! умоляла она, приближаясь. Смотри в глаза и скажи, что всё это неправда. Что та женщина, с которой тебя видел Андрей, просто коллега, недоразумение
Он медленно повернулся. Лицо его было усталым, опущенным; в уголках глаз, которые она обожала, появились глубокие морщины. Взгляд был пуст, без раскаяния, без сожаления, лишь глухая отстранённая усталость.
Марина, я не буду врать, тихо произнёс он. Это правда.
Комната будто захлопнулась, воздух стал вязким. Марина отшатнулась, словно от удара. Она цеплялась за надёжный, но иллюзорный шанс, что всё это страшная ошибка.
Но почему? прошептала она, и шёпот звучал в оглушительной тишине, как крик. Почему, Олег? Что я сделала не так?
Ты ничего не сделала не так, провёл он рукой по волосам. Ты идеальная жена, идеальная мать. Дело не в тебе. Дело во мне.
«Дело не в тебе», горько усмехнулась Марина. Самая заезженная фраза. Я отдала тебе лучшие годы, Олег! Я бросила карьеру, чтобы ты мог строить свою. Я создавала уют, растила нашу Злату, ждала тебя из командировок. А ты ты просто променял меня на молодую.
Её зовут Анастасия, уточнил он бесцветно.
Меня равно всё! вспыхнула Марина. Ей сколько? Двадцать пять? Тридцать? Она мне подетски дорога! Что она может тебе дать, чего не было у меня?
Молодость, ответил он, будто произнося клятву. Лёгкость. Ощущение, что всё ещё впереди. С ней я снова живу. А с нами с нами всё превратилось в привычку, в рутину. Ужин в семь, сериал в девять, отпуск раз в год в том же отеле. Всё надёжно, всё предсказуемо, но без души.
Марина смотрела на него, будто в чужом человеке. Это был не её Олег, не тот, с кем она клеила обои в крохотной квартире на Садовом кольце, не тот, кто радовался первым шагам Златы. Это был чужой, холодный мужчина, говоривший жестокие вещи с пугающим спокойствием.
Значит, для тебя наша жизнь лишь рутина? спросила она, чувствуя, как внутри всё разрывается. Моя любовь, моя забота пустой шум?
Он молчал и это стал ответом.
Она подошла к столу, вытащила лист и ручку. Руки дрожали, буквы выходили кривыми. Несколько слов заявление о разводе. Она подошла к нему и протянула листок.
Что это? нахмурился он.
Заявление о разводе. Завтра подпишу. Убирайся.
Марина, давай не будем импульсивно
Убирайся, Олег, её голос прозвучал, как стальное лезвие. Собирай вещи и иди к своей «лёгкости». Я больше тебя не хочу видеть.
Он бросил тяжёлый взгляд, кивнул и вышел. Через полчаса до неё дошел звук хлопка чемоданного замка, шуршание одежды в спальне. Прощального слова не прозвучало. Дверь зашлопнула, отрезав прошлое.
Марина осталась одна в гостиной. Села в старое кресло, в котором он часто сидел вечерами. Тишина давила на уши. Двадцать пять лет их дом наполнял смех Златы, его шаги, шелест телевизора, разговоры на кухне. Теперь всё стихло. Квартира стала гулкой, как пустой склеп. Слёзы иссякли в начале разговора. Внутри осталась лишь выжженная пустыня холодная, безжизненная.
Утром телефон безутешно гудел. Звонила Злата, дочь, уже два года живущая отдельно со своим мужем.
Мам, привет! Вы с папой не забыли, что сегодня к нам на ужин? Я испекла твой любимый яблочный пирог.
Марина закрыла глаза. Как объяснить, что семьи уже нет?
Златка, мы не приедем, её голос был хриплым, чужим.
Что случилось? Ты заболела? встревожилась дочь.
Мы с папой разводимся, прозвучало в трубке тяжёлое молчание. Он ушёл?
Да.
Я сейчас приеду.
Через час Злата уже сидела напротив неё за кухонным столом, крепко держала её руку. Глаза её полны сочувствия.
Я знала, мам. Он в последнее время был не собой. Всё в телефоне, «совещания» по вечерам. Я просто не хотела верить. Как ты?
Не знаю, призналась Марина. Как будто меня вырвали из жизни, а дальше пустота.
Я поговорю с ним! решительно заявила Злата. Скажу всё! Как он мог так поступить?
Не стоит, покачала головой Марина. Это ничего не изменит. Он уже выбрал «лёгкость».
Они молча сидели, потом Злата встала, заглянула в холодильник, начала доставать продукты.
Мы не будем сидеть и сопеть. Сейчас я приготовлю чтонибудь вкусное. Завтра пойдем за покупками, я подберу тебе новое платье, запишу в салон, сделаем новую стрижку.
Зачем? безразлично спросила Марина.
Потому что жизнь не заканчивается, мам! твёрдо ответила Злата. Она только начинается заново.
Следующие дни прошли в тумане. Марина механически следовала советам дочери: шоппинг, парикмахер, лёгкий макияж. В зеркале она видела ухоженную, но усталую женщину пятидесяти лет, с модной стрижкой и потухшими глазами. Новое платье сидело идеально, но радости не дарило. Всё выглядело как маскарад, попытка раскрасить пустоту яркими красками.
Олег позвонил один раз, чтобы договориться о сдаче оставшихся вещей. Разговор был коротким, деловым, без намёков на сожаление. Он приехал в будний день, когда Марина была дома. Быстро собрал книги, диски, зимнюю одежду. Остановился у стеллажа с семейными фотографиями, взял снимок, где они втроём молодые, счастливые, с маленькой Златой на руках стояли у моря. Осторожно положил его обратно.
Я оставлю, тихо сказал он. И эту память тоже.
Марина молчала. Когда он уходил, она заметила, что на полке в прихожей остался его старый шарф, тот самый, который она связала лет десять назад. Забыл? Оставил нарочно? Она взяла шарф, вдохнула знакомый аромат его одеколона, запах мороза и табака. И впервые за дни она заплакала горько, навзрыд, как в детстве, уткнувшись в колючую тряпку.
Одиночество навалилось тяжестью. Вечера стали мучительнее: прежний шум его присутствия заменился оглушающей тишиной. Телевизор казался глупым, книги размытыми, квартира полна призраков прошлого: его кресло, чашка, вмятина в кровати, которую нельзя разгладить.
Разбирая шкаф, Марина наткнулась на коробку со старыми эскизами. До брака она училась на модельера, её диплом получил награду. Потом появился Олег, свадьба, рождение Златы, и её творчество отодвинулось в тень. Эскизы покрылись пылью.
Она села на пол, листала пожелтевшие листы: лёгкие силуэты, смелые сочетания, необычные фасоны. На одном из рисунков платье, в котором она вышла на первое свидание. Олег тогда называл её феей. Вспоминая, боль пронзила её грудь. На этих листах она видела себя смелую, талантливую девушку, полную надежд. Куда же она пропала, растворившись в быту, в муже, в семье?
Позвонила подруга Света, с которой они не виделись несколько месяцев.
Мариш, привет! Слышала, что происходит. Как ты?
Держусь, сухо ответила Марина.
Давай встретимся, выпьем кофе, поговорим. Нельзя всё сидеть в одиночестве.
Света, энергичная риелторша, сразу взяла быка за рога.
Ну, рассказывай. Кризис среднего возраста, седина в бороду типичный сюжет. Он нашёл молодую куклу и стал мачо.
Не говори так, Света. Она, наверное, хорошая.
Какая разница, хорошая она или плохая! воскликнула подруга. Он предал тебя, Марина! Предал двадцать пять лет вашей жизни. Ты ему всё, а он Эх, мужчины!
Света заказала им огромные чашки капучино и пирожные.
Ешь, приказала она. Тебе нужны положительные эмоции. Как насчёт квартиры?
Квартира моя, родители её подарили. Он ничего не претендует.
Ну хоть умел чтото придумать, проворчала Света. А алименты он платить будет?
Найду работу, сказала Марина, неуверенно. Я же не полностью беспомощна.
Кем? В пятьдесят без опыта? Продавцом? Консьержкой? Марина, очнись! Ты привыкла к определённому уровню жизни.
Слова подруги были жёсткими, но правдивыми. Сбережения, которые у неё были, не могли длиться вечно.
А помнишь, как ты шила? воскликнула Света. Твои платья восхищали всех. Ты талант!
Это было давно, отмахнулась Марина. Сейчас никому это не нужно. Дизайнеров пруд пруди.
Попробуй! не отступала Света. Не для продажи, а для себя. Вспомни, как это радовало тебя. Иначе тоска тебя съест.
Разговор вдохнул в неё новую искру. Вечером она снова достала старые эскизы. На этот раз посмотрела на них иначе. Взяла с антресоли пыльную швейную машинку, подарок мамы, нашла отрез ткани, оставленный для штор. Руки помнили, иголка вживую воскликнула, унося её в мир творчества.
Она шила несколько дней, забыв о времени. Получилось простое летнее платье из лёгкой ткани, цвета голубого неба. Когда работа была готова, она примерила его, посмотрела в зеркало. Платье обвивало её, делая её моложе, стройнее. На губах впервые за долгое время появилась слабая улыбка.
В один из дней, возвращаясь из магазина, она столкнулась с Олегом. Он шел, держась за руку с молодой девушкойАнастасией, светлыми волосами, в короткой джинсовой юбке. Они выглядели как отец и дочь. Олег заметил её, замер. Его взгляд скользнул по новому платью, по лёгкой укладке, в глазах мелькнула удивлённость, может, даже восхищение.
Марина начал он. Ты выглядишь замечательно.
Спасибо, ответила она ровно, не удостоив его спутницу ни одного взгляда. И тебе не болеть.
Он кивнул и прошёл дальше, но её спина ощущала его взгляд. Она не обернулась. В тот момент она поняла, что боль уже не режет, а лишь лёгкая печаль от прошлого и лёгкое уколотое самолюбие. Она увидела в нём не раздавленную горем, а спокойную и красивую женщину. Это была маленькая, но важная победа.
Воодушевлённая, она шила ещё одно платье, потом юбку, блузку. Злата, увидев работы, воскликнула:
Мам, это шедевр! Тебе надо продавать!
Кому они нужны? смутилась Марина.
Всем! уверенно сказала Злата. У тебя свой стиль, своя изюминка. Давай сделаем страницу в соцсетях? Я сфотографирую твои изделия, напишем красивый текст.
Марина сомневалась, но Злата настояла. Так появилось «Платья от Марины» в интернете, фотографии на фоне старинных дверей Москвы. Первые дни прошли без заказов, но потом пришёл первый клиент: женщина её возраста в восторге от платья, захотела ещё в другом цвете. Марина нервно брала мерки, шила ночами, боясь подвести. Платье было готово, клиентка пришла в восторге, оставила восторженный отзыв. Сарафанное радио сработало подруги заказчиков стали тоже заказывать.
Хобби превратилось в дело. Марина переоборудовала одну комнату под мастерскую, купила профессиональную швейную машинку, оверлок, манекены. Училась онлайн, читала о новых тканях, техниках. В её жизни уже не было места для печали; появились новые заботы, радости. Клиентки женщины её возраста, уставшие от безликой массовой одежды, искали элегантность, женственность, подчёркивающую достоинства. Марина понимала их, как никто другой, дарила уверенность.
Однажды вечером, когда она завершала очередной заказ, в дверь постучали. Олег стоял в холле, похудевший, с потерянным взглядом.
Можно войти? тихо спросил он.
Она отстранилась, пропустив его в квартиру, где теперь царил минишоурум: на вешалках готовые платья, на столе эскизы и образцы тканей.
Ничего себе, пробормотал он. Лена говорила, что ты шьёшь, но я не думал, что так серьёзно.
А ты как думал? Что я буду сидеть у окна и плакать? с лёгкой иронией ответила Марина.
Я я не знаю, что я думал, он сел в кресло. С Анастасией не сложилось.
Какая неожиданность, не удержалась она.
Не язви, пожалуйста, он устало тер глаза. Она хорошая девушка, но мы из разных миров. Её интересуют клубы, соцсети, онаИ, обратившись к будущему, она решительно закрыла дверь навсегда и шагнула вперёд, полностью уверенная в своей новой, самодостаточной жизни.
