28июня, 2025г., московская квартира на Петровке
Сегодня в прихожей повис аромат мокрых ботинок и ещё не полностью высохшей куртки, которую я повесила на нижний крючок, оставив место для Дмитрия свободным. Он вошёл почти бесшумно: крепко сложенный, коротко подстриженный, в строгой тёмной форме. Взгляд его изменился не суровый, а скорее настороженный. Я поспешно поправила ковёр у двери и улыбнулась.
Заходи, сынок Всё готово. Комната проветрила, постельное новое застелила, прошептала я, пытаясь скрыть волнение.
Он кивнул, будто бы из вежливости, хотя я не могла понять, благодарно ли это. Чемодан поставил у стены, задержался на пороге, присмотрелся к знакомым обоям с выцветшими ромбами и полке, где лежали книги его детства. Казалось, будто время остановилось, но воздух стал холоднее отопление отключили неделю назад.
На кухне я раскладывала посуду: по его просьбе сварила щи, а с рынка принесла картошку с зеленью, заплатив за неё 200рублей. Села за стол и говорила спокойно:
Ты бы позвонил чуть раньше Я ждала тебя у вокзала.
Дмитрий пожал плечами:
Хотел сам добраться.
Тишина растянулась; слышалось лишь звяканье ложки о кромку миски. Он ел неспешно и почти молча, отвечая коротко о дороге, о том, что всё в части в порядке, командир оказался порядочным человеком. Я ловила себя на том, что ищу повод спросить о будущих планах, но не решалась говорить откровенно о работе.
После ужина я занялась мытьём посуды привычные движения рук успокаивали меня лучше любого разговора. Дмитрий ушёл в свою комнату, дверь не закрыл полностью, а из-за угла виднелась лишь спинка стула и край чемодана.
Вечером он вышел за водой, остановился у окна гостиной: лёгкий сквозняк от приоткрытой форточки напомнил о начале лета, солнце садилось поздно и мягко освещало подоконник с горшками зелени.
Утром я проснулась раньше него, слышала его тихое дыхание сквозь тонкую стену спальни и старалась не шуметь лишний раз. Комната стала теснее: его вещи заняли прежние места в прихожей и ванной; зубная щётка рядом со старой кружкой выглядела чужеродно ярко.
Дмитрий большую часть дня проводил за компьютером или листал телефон, выходя лишь к завтраку и обеду. Я пыталась завести разговоры о погоде или соседях; он отвечал отрывками или молча возвращался к себе.
Однажды я купила свежий укроп и лук на рынке, заплатив 120рублей:
Смотри, твоя любимая зелень
Он, оторвав взгляд, сказал:
Спасибо Можно позже?
Зелень быстро увяла на столе к вечеру в квартире стало теплее, а я боялась проветривать надолго: сквозняков Дмитрий с детства не любил.
Вечерами мы собирались за ужином: неловкие паузы затягивались. Он редко хвалил еду, чаще просто ел молча или просил оставить тарелку до завтрака аппетита не было. Иногда забывал убрать чашку или оставлял хлебницу открытой после ночного перекуса.
Я замечала эти мелочи: раньше он сам убирал со стола без напоминаний. Сейчас мне казалось неловко упрекать взрослого мужчину, поэтому я тихо вытирала крошки сама.
Бытовые детали множились незаметно: полотенце исчезло из ванной Дмитрий взял его в комнату; ктото случайно положил ключи от почтового ящика не на место потом оба искали их среди пакетов и квитанций.
Утром я обнаружила пустую хлебницу:
Похоже, нужен хлеб
Из своей комнаты раздался бурный звук:
Ладно
Я решила сама купить хлеб вечером после работы, но задержалась в аптеке изза очереди и вернулась уже уставшей к вечеру.
На кухне Дмитрий стоял у холодильника с телефоном в руке. Я открыла хлебницу, но хлеба там не оказалось. Устало вздохнула:
Ты же говорил, купишь хлеб?
Дмитрий резко повернулся, голос стал громче обычного:
Забыл! Было дело
Меня охватило смущение, раздражение прорвалось наружу, несмотря на усталость:
Ну конечно Всё забываешь!
Голоса поднялись, в квартире стало тяжело дышать. Каждый пытался доказать своё, но за этим слышался совсем иной звук: усталость друг от друга, невозможность найти общий язык, страх потерять близость, которая раньше казалась простой.
Тишина вновь опустилась, словно энергия, вырвавшаяся в ссоре, испарилась в ночном воздухе. На кухне тускло светила настольная лампа, бросая длинную тень на пустую хлебницу. Я долго не могла уснуть, лежала на спине, прислушивалась к редким звукам: гдето щёлкнул выключатель, потом в ванной загудела вода. Дмитрий шагал осторожно, будто боясь нарушить покой стен, которые за эти дни стали одновременно привычными и чужими.
Я вспоминала наши разговоры до службы: тогда всё было проще можно было спросить напрямую, поругать за забытый мусор или опоздание к ужину. Сейчас каждое слово казалось рискованным: не обидеть случайно, не спугнуть хрупкое равновесие. За ссорой скрывалась усталость моя после рабочего дня и его после долгих дней молчания в четырех стенах.
Близко к двум часам ночи я услышала лёгкие шаги по коридору. Дверь кухни скрипнула: Дмитрий налил себе воды из графина. Я приподнялась на локте, колеблясь, выйти ли, или остаться в постели. Решилась встать, надела халат и босиком прошлась по прохладному полу.
На кухне пахло влажной тряпкой я протирала столешницу вчера вечером. Дмитрий стоял у окна спиной к двери, плечи чуть опущены, ладонь крепко сжимала стакан.
Не спишь? прошептала я.
Он вздрогнул едва заметно, но не обернулся сразу.
Тоже не могу
Молчание зависло между нами, как плотный комок; лишь капля воды скользнула по стеклу графина.
Прости за вечер Я зря накричала, сказала я. Ты устал И я тоже устала.
Он медленно повернулся:
Я виноват Просто всё както непривычно теперь.
Голос был хриплым от долгого молчания; он избегал смотреть мне в глаза.
Мы снова замолчали, но напряжение будто растворилось от этих простых слов. Я села за стол напротив него, пододвинула к нему коробку с чаем жест автоматический и успокаивающий одновременно.
Ты ведь уже взрослый, осторожно произнесла я. Мне надо учиться отпускать тебя чуть дальше А я всё боюсь чтонибудь упустить или сделать не так.
Он посмотрел внимательно:
Я тоже пока не понимаю, как тут быть Там (он указал в сторону стены) было просто: сказали сделал; а дома всё иначе. Здесь, кажется, свои правила уже сложились без меня
Я улыбнулась уголками губ:
Мы оба учимся жить вместе Может, стоит договориться о чёмто?
Он пожал плечами:
Можно попробовать
Я почувствовала облегчение от его готовности хотя бы искать общий язык. Мы проговорили простое: кто отвечает за продукты (он согласился покупать хлеб каждый второй день), кто убирает посуду после ужина; договорились оставлять друг другу немного личного времени по вечерам без вопросов «куда идёшь» или «что делаешь». Оба понимали: это только начало перемен но главное, что сказано честно и спокойно.
Я осторожно спросила о планах на работу:
Ты ведь хотел чтото искать? Военный билет у тебя в рюкзаке?
Он кивнул:
Да. В части отдали сразу после демобилизации; он лежит у меня в рюкзаке вместе со справкой о службе Только куда идти теперь?
Я вспомнила о Центре занятости, рассказала коротко о бесплатных консультациях и программах для тех, кто только вернулся из армии. Он слушал настороженно:
Думаешь, стоит туда пойти?
Я покачала головой:
Почему бы и нет? Попробовать точно стоит; если хочешь могу пойти с тобой утром, составить компанию или помочь собрать документы.
Он задумался, потом сказал:
Давай попробуем вместе сначала
На кухне стало чуть теплее: может, потому что выключили свет над плитой, оставив лишь мягкое сияние лампы; может, потому что оба впервые за эти дни говорили друг с другом спокойно и открыто. За окном в темноте мерцали огоньки соседних домов; ктото ещё не спал в этих маленьких квартирах весеннего вечера.
Разговор закончил сам себя, мы вместе убрали чашки со стола и протёрли поверхность влажной тряпкой.
Утро встретило нас мягким светом сквозь плотные шторы: город уже просыпался неторопливо, во дворе слышались голоса школьников и щебет птиц у открытого окна кухни теперь проветривать уже не страшно. Воздух стал теплее; зябкость ночи ушла вместе с тревогой прошедших дней.
Я поставила чайник и достала из шкафа пакет хлебцев на завтрак вместо недостающего хлеба. На столе разложила документы: военный билет в красной обложке, справка о службе и паспорт. Смотрела на бумаги спокойно теперь они стали знаками нового этапа в жизни Дмитрия, который начинался здесь и сейчас.
Дмитрий вышел из комнаты сонный, но уже без прежней отчуждённости, сел за стол напротив меня и коротко улыбнулся:
Спасибо тебе
Я ответила так же просто:
Пойдём сегодня вместе?
Он кивнул согласительно. Это «да» прозвучало для меня важнее любых обещаний.
