Я никогда не думала, что муж, отец моего ребёнка, в один прекрасный день посмотрит мне прямо в глаза и начнёт сомневаться, чей именно наш сын. Но вот я, усевшись на наш бежевый диван в квартире на Тверской, держу на руках крошечного Даниила, а Михаил и его родители бросают обвинения, как холодные кристаллы.
Всё началось с взгляда. Когда теща, Татьяна, впервые увидела Даниила в роддоме, она нахмурилась. Шёпотом к Михаилу, пока я «спала», она прошептала: «Он вообще не похож на Петрова». Я сделала вид, что не слышала, но её слова резали глубже, чем швы после кесарева сечения.
Сначала Михаил отмахнулся. Мы посмеялись, что младенцы меняются, что Даниил унаследовал мой нос и его подбородок. Но семечко сомнения уже было посеяно, а теща поливала его каждый шанс.
Ты знаешь, у Михаила в детстве были голубые глаза, подметала она, держа малыша к свету. Какой же нелепый цвет у Даниила?
Однажды, когда Даниилу исполнилось три месяца, Михаил вернулся домой поздно с работы. Я сидела на диване, кормила ребёнка, волосы не мыли, усталость давила, словно тяжёлый плащ. Он не поцеловал меня, просто встал, скрестив руки.
Нужно поговорить, сказал он.
Я уже знала, что будет.
Мама и папа считают, что будет правильно сделать генетический тест. Чтобы развеять тучи, произнёс он.
Развеять тучи? эхом отозвалась я, голос дрожал от неверия. Ты думаешь, я тебе изменяла?
Михаил подвёл плечами. Нет, Алина, ничего не случилось. Но они переживают. Я просто хочу, чтобы всё было ясно для всех.
Сердце упало. Для всех. Не для меня, не для Даниила. Для них.
Хорошо, ответила я после долгой паузы, сдерживая слёзы. Хочешь тест? Получишь его. Но я хочу условие.
Михаил нахмурился. Что ты имеешь в виду?
Если я согласна на это оскорбление, то ты обязуешься, что если результаты окажутся теми, что я знаю, ты будешь действовать как считаешь нужным. И прямо сейчас, перед родителями, поклянешься, что любого, кто после этого меня всё ещё будет сомневаться, выкинешь из нашей жизни.
Михаил помолчал. Тётя Татьяна в тот момент жёстко скрестила руки, глаза холодные как лёд.
А если я откажусь? спросил он.
Я встретила его взгляд, чувствуя лёгкое дыхание Даниила у себя на груди. Тогда вы все уходите. Не возвращайтесь.
Тишина стала густой. Татьяна открыла рот, чтобы возразить, но Михаил поймал её взглядом. Он понял, что я не шучу. Он знал, что я никогда не изменяла. Даниил его сын, его отражение, если только он посмотрит сквозь яд её недоброжелательства.
Хорошо, наконец сказал Михаил, пробирая пальцами волосы. Делай тест. Если всё подтвердится, дальше никаких обвинений.
Тётя Татьяна выглядела так, будто бы проглотила лимон. Это нелепо, прошипела она. Если вам нечего скрывать
У меня нечего скрывать, резко ответила я. А у вас ваша ненависть, постоянные вмешательства. Всё закончится, как только тест будет готов. Иначе вы больше никогда не увидите своего сына и внука.
Михаил вздохнул, но не возразил.
Через два дня анализ был готов. Медсестра взяла у Даниила мазок изо рта, пока он сопел в моих объятиях. Михаил тоже сдал образец, лицо мрачное. Той ночью я качала малыша, шепча извинения, которые он не понял.
Я почти не спала. Михаил дремал на диване. Мне невыносимо было спать рядом с ним, пока он сомневался в нас и в ребёнке.
Когда результаты пришли, Михаил первым их прочитал. Он упал на колени, держась за дрожащий листок.
Алина прости меня. Я не должен был
Не извинись передо мной, холодно сказала я, поднимая Даниила с кроватки и садясь с ним на колени. Извинись перед своим сыном и перед собой. Ты потерял то, что уже никогда не вернуть.
Бой ещё не закончился. Тест был лишь началом.
Михаил всё ещё держал доказательство в руке, глаза красные, но во мне не нашлось ни капли тепла, ни жалости. Только холодная пустота, где раньше жили доверие и любовь.
Позади стояли Татьяна и её муж, Сергей, словно замёрзшие статуи. Татьяна сжала губы так, что они побелели. Она не осмелилась смотреть мне в глаза. Хорошо.
Ты обещала, сказала я спокойно, качая Даниила, который радостно булькал, не ведая о семейной буре. Ты говорил, что если тест очистит воздух, то выкинешь всех, кто всё ещё меня сомневается.
Михаил сглотнул. Алина, пожалуйста. Это же моя мать. Она просто волновалась
Волновалась? резко рассмеялась я, заставив малыша вздрогнуть. Она отравляла тебя против своей жены и сына, называла меня лгуньей и изменщицей, только потому что не могла жить без контроля.
Тётя Татьяна шагнула вперёд, голос дрожал от самодовольного яда. Алина, не преувеличивай. Мы сделали всё, что делают любые семьи. Нужно было убедиться
Нет, перебила я. В нормальных семьях друг другу доверяют. Обычные мужья не заставляют жён доказывать, что их дети их. Вы хотели доказательство? Оно у вас есть. Теперь получите ещё одно.
Михаил выглядел смущённым. Что ты имеешь в виду?
Я глубоко вдохнула, чувствуя биение сердца Даниила у себя на груди. Я хочу, чтобы вы все ушли. Сейчас.
Татьяна ахнула. Сергей зашипел. Михаил в глазах расширился. Что? Алина, ты не можешь… это наш дом…
Нет, твёрдо сказала я. Это дом Даниила. Мой и его. Вы его разрушили, сомневались в нас, унижали меня. Вы не будете воспитывать моего сына в доме, где маму называют лгуньей.
Михаил встал, гнев сменился гулкой виной. Алина, будь разумной
Я была разумной, когда согласилась на этот гадкий тест, когда сжёгала язык, слушая твою мать, как она колет меня за волосы, кулинарные навыки, семью. Я была разумной, пуская её в нашу жизнь.
Я держала Даниила крепче. Но я больше не буду разумной. Хочешь остаться? Хорошо. Но ваши родители уходят сегодня. Иначе все уйдут.
Тётя Татьяна закричала. Михаил! Ты действительно позволяешь ей так? Твоя мать
Михаил посмотрел на меня, потом на Даниила, потом на пол. Впервые за годы он выглядел как потерявший ребёнка в своём собственном доме. Он повернулся к Татьяне и Сергею. Мама. Папа. Может, вам пора выйти.
Тишина пробила маску Татьяны. Её лицо исказилось от ярости и неверия. Сергей попытался положить руку ей на плечо, но она оттолкнула её.
Это твоя жена всё сделала, бросила она в сторону Михаила. Не ждите прощения.
Она посмотрела на меня, глаза острые как ножи. Ты пожалеешь об этом. Ты думаешь, победила, но потом придёт он и будет ползать обратно.
Прощай, Татьяна, улыбнулась я.
Через несколько минут Сергей схватил пальто, мямля извинения, которые Михаил не смог ответить. Тётя Татьяна ушла, не оглядываясь. Когда дверь закрылась, квартира стала просторнее, пустее, но легче.
Михаил сел на край дивана, глядя на свои руки. Он поднял голову, шепотом сказал: Алина прости. Я должен был стоять за тебя, за нас.
Я кивнула. Да, ты должен был.
Он протянул руку. Я позволила ему коснуться её на мгновение, а потом отдернула. Михаил, я не уверена, что смогу тебя простить. Ты разрушил моё доверие к вам обоим.
Слёзы блеснули в его глазах. Скажи, что нужно. Я сделаю всё.
Я посмотрела на Даниила, который зевал и сжимал пальчики моего свитера. Начни с того, чтобы заслужить. Будь отцом, которого он заслуживает. Будь мужем, которого я заслуживаю, если захочешь шанс. И если ты позволишь им снова подойти к нам без моего согласия, мы больше не увидимся.
Михаил кивнул, плечи опустились. Понял.
В последующие недели всё изменилось. Татьяна звонит, умоляет, угрожает я не отвечаю. Михаил тоже. Он приходит домой рано, гуляет с Даниилом, чтобы я могла отдохнуть, готовит ужин. Он смотрит на сына, будто видит его впервые а ведь он и есть его отражение.
Восстановление доверия нелёгкая работа. Иногда я лежу без сна, гадая, смогу ли я увидеть Михаила прежним. Но каждое утро, когда вижу, как он кормит Даниила, заставляет его смеяться, я думаю: может быть, всё будет хорошо.
Мы не идеальны. Но мы свои. И этого достаточно.
