Таксист довозит до дома и замирает, увидев в окне свою давно пропавшую жену.
Хватит! Сколько можно крутить прошлое? бросает Николай фотографию на стол, голос дрожит. Полтора года прошло, Марина. Она не вернётся.
Коля, поймите меня правильно, участковый инспектор Мария Петровна бережно поднимает снимок и кладёт его обратно в папку. Мы закрываем дело. По закону прошло достаточное время, чтобы объявить Веру Сергеевну без вести пропавшей.
Вы хотите сказать мертвой, горько усмехается Николай.
Я этого не говорила, мягко отвечает женщина. Нужно лишь оформить бумаги. Подпишите здесь, пожалуйста.
Николай берёт протянутую ручку, несколько секунд всматривается в документ, потом широкими штрихами ставит подпись.
Всё? Оставите меня в покое?
Николай Андреевич, вздыхает Мария Петровна, я понимаю, через что вы прошли. Мы сделали всё, что могли.
Знаю, он устало моргает. Прости. Каждый ваш визит начинается с бессонницы, мыслей, воспоминаний…
Понимаю, кивнет участковая. Если чтонибудь всплывёт, дайте знать.
За полтора года я перебирал в голове каждый день, каждый час перед её исчезновением, качает головой Николай. Ничего. Обычное утро, обычный завтрак. «Увидимся вечером, дорогой». И всё. Она растворилась гдето между домом и работой.
Мария собирает бумаги и встаёт:
В моей практике бывают случаи, когда люди возвращаются через трипять лет.
А в вашей практике были случаи, когда жена просто ушла к другому, не сказав ни слова? резко спрашивает Николай.
Женщина молчит, затем кивает:
Бывали. Но обычно оставляют записку.
Дверь за участковой закрывается. Николай опускается в кресло и закрывает глаза. Полтора года прошли с тех пор, как Вера вышла из дома и не вернулась. Ни звонка, ни сообщения. Телефон отключён, банковские карты не использовались. Как будто она провалилась в землю.
Он испробовал всё полицию, частных детективов, объявления в «Комсомольской правде», посты в «ВКонтакте». Ничего. Никто её не видел.
Первые месяцы были самыми тяжёлыми: бесконечные допросы (муж всегда главный подозреваемый), поиски, надежда. Потом наступила оцепенелость, а с ней тупая ноющая боль в груди и нескончаемые вопросы без ответов.
Почему? Как я мог не заметить? Была ли она несчастна? Встретила когото? Или случилось чтото страшное? Может, она жива, но не может связаться? не даёт себе покоя.
Телефонный звонок вырывает Николая из мрачных мыслей. На экране номер таксопарка.
Алло, Николай? усталым голосом отвечает диспетчер Тамара. Завтра сможешь с утра выйти? Петрович слёг с давлением, а заказов у нас в полную силу.
Да, конечно, он поднимает переносицу. Во сколько?
С шести, если можно. Первый рейс в аэропорт.
Хорошо, буду.
Николай начинает работать таксистом три месяца спустя после исчезновения Веры. Инженерскую должность он потерял: начальство сначала было снисходительно, но бесконечные отгулы и отпуска за свой счёт в конце концов исчерпали терпение. Сидеть за рулём оказалось тем, что ему подходит: механическая работа, требующая сосредоточенности, но не глубокой концентрации. Пассажиры мелькают, разговоры меняются, а обязанности сводятся к простому доставить из пункта А в пункт Б.
Утро начинается, как всегда: подъём в пять, холодный душ, крепкий кофе. Николай бросает взгляд в зеркало осунувшееся лицо, седина на висках, морщины, которых не было полтора года назад. Сорок два, но выглядит на пятьдесят.
Первый клиент уже ждет у подъезда крупный мужчина с двумя чемоданами, нервный, разговорчивый. Весь путь до аэропорта он болтает о поездке в Краснодар, о тёще, которая терзает жену, о начальникесамодуре. Николай кивками и поддакиванием пытается поддержать разговор, но мысли его гдето далеко.
День течёт: вокзал, ТРЦ, бизнесцентр, снова вокзал. К вечеру накапливается усталость, но домой не уйти диспетчер просит взять ещё один заказ.
Коля, выручай. С Речной в Зеленый микрорайон. Последний на сегодня.
Ладно, вздыхает Николай, сверяя адрес в навигаторе.
Клиентом оказывается молодая женщина с маленьким ребёнком. Мальчику тричетыре года, он капризничает и не хочет садиться.
Миша, пожалуйста, уговаривает мать. Скоро будем дома, папа ждёт.
Не хочу домой! вопит ребёнок. Хочу к бабушке!
Мы поедем к бабушке в субботу, обещаю. А сейчас домой.
Николай терпеливо ждёт, пока они садятся. Поездка оказывается утомительной: ребёнок hнёт, мать выглядит измождённой.
Извините, говорит она, устраиваясь на заднем сиденье. Тяжёлый день.
Ничего, отвечает Николай, включив счётчик. Зеленый микрорайон, улица Липовая, дом 17, правильно?
Да, правильно.
В пути происходит пробка изза аварии, они прост
ояются в ней почти час. Мальчик засыпает на руках у мамы, женщина молчит, глядя в окно. Николай ставит тихую музыку, чтобы не будить ребёнка.
Когда они наконец выезжают из затора, уже стемнело, моросит мелкий дождь, на дорогах лужи. Николай сосредоточенно ведёт машину, борясь с нарастающей головной болью.
Зелёный микрорайон новостройки на окраине, высотки, ещё не обжитые. Николай редко бывал здесь, ему не нравятся безликие бетонные коробки.
Здесь направо, указывает женщина, когда они въезжают во двор. К третьему подъезду, пожалуйста.
Николай свернул, остановился у указанного дома: семнадцатиэтажная панелька, ничем не примечательная.
Приехали, говорит он, выключая мотор. С вас четыреста двадцать рублей.
Женщина достаёт кошелёк, протягивает пятсотрублевую купюру:
Сдача не нужна. Спасибо за терпение.
Спасибо и вам, улыбается Николай. Позвольте помочь с ребёнком.
Он открывает заднюю дверь, берёт спящего мальчика, пока мать платит и собирает сумки.
Я возьму его, говорит она. Спасибо, но мы справимся сами. Муж будет дома.
Николай оставляет ребёнка в машине, собирается уехать, но решает подождать, пока они войдут в дом на улице сыро и холодно, а малыш спит.
Он наблюдает, как женщина с трудом открывает дверь подъезда, держит сына. Затем нажимает кнопку, чтобы завести двигатель, и поднимает глаза к окнам дома. В окне третьего этажа горит свет. Женщина с сыном стоит у входа, но Николай не видит их дальше. На желтом фоне мелькает женский силуэт.
Сердце пропускает удар, потом начинает бешено стучать. Он знает этот профиль, этот жест заправить локон за ухо. Видел его тысячи раз.
Вера, шёпотом произносит он.
Он не помнит, как вышел из машины, как пересёк двор, как оказался в подъезде. Всё вокруг кажется туманом, слышатся чужие голоса, чувствует чужие взгляды. Единственное, что имеет значение третий этаж, квартира с окнами на эту сторону дома.
Лифт не работает. Николай бросается по лестнице, преодолевая ступеньки. На третьем этаже останавливается, тяжело дыша. Четыре двери. Какая из них?
Он вспоминает расположение окон. Считаем слева: нужная квартира вторая от лестницы. Подходит, прислушивается. Тишина. Сердце грохочет.
Дрожащей рукой нажимает звонок. Долгая пауза, потом шаги, щелчок замка, дверь открывается.
На пороге стоит мужчина лет сорока, в домашних штанах и футболке.
Да? спрашивает он.
Николай открывает рот, но слова не приходят.
Вам кого? хмурится мужчина.
Я Николай сглатывает. Ищу женщину. Веру Сергеевну Климову.
Лицо мужчины меняется: удивление сменяется настороженностью.
Здесь нет Веры Сергеевны, отрезает он. Вы ошиблись адресом.
Он пытается закрыть дверь, но Николай удерживает её:
Подождите! Я только что видел её в окне. Я не сумасшедший, клянусь. Это моя жена!
Мужчина колеблется, потом дверь открывается шире. За его спиной появляется женщина та самая пассажирка, которую Николай только что привёз, в руках сонный ребёнок.
Что происходит, Серёжа? спрашивает она.
Этот человек ищет Веру, отвечает мужчина. Говорит, что видел её в нашем окне.
Женщина нахмурилась, глаза расширились:
Подождите Вы же таксист, который нас привёз! Что вы здесь делаете?
Я видел свою жену в вашем окне, упорно повторяет Николай. Вера Климова. Ростом около вас, темные волосы до плеч, родинка над правой бровью.
Супруги переглядываются. Чтото в их взглядах настораживает Николая.
У нас нет Веры, говорит мужчина. Здесь живём только мы с женой и сыном.
И Галина Сергеевна, тихо добавляет женщина.
Кто? Николай подаётся вперёд.
Моя мама, поясняет женщина. Она живёт с нами уже год. После у неё проблемы.
Можно с ней поговорить? настойчиво спрашивает Николай.
Мужчина качает головой:
Нет. Она плохо себя чувствует. И зачем? Вы ищете Веру, а здесь Галина.
Дайте мне хотя бы минуту, в голосе Николая звучит отчаяние. Если это не она, я уйду и больше не буду вас беспокоить.
Мужчина колеблется, но женщина кладёт руку ему на плечо:
Серёжа, пусть посмотрит. Что мы теряем?
Лена, ты же знаешь, в каком она состоянии, тихо возразил мужчина. Это может её растрогать.
Пожалуйста, Николай почти умолял. Я полтора года не знаю, жива ли моя жена. Дайте увидеть её.
После долгой паузы мужчина неохотно кивает:
Хорошо, но только на минуту. И если это не вы, сразу уходите.
Они проводят его в небольшую прихожую. Лена уносит ребёнка в комнату, мужчина жестом приглашает Николая следовать за ним. Проходят через гостиную, подходят к закрытой двери.
Подождите, говорит мужчина. Сначала предупрежу её.
Он стучит, не дожидаясь ответа, и открывает дверь. За дверью слышны приглушённые голоса, но слова неразборчивы.
Дверь открывается. Мужчина выходит, лицо напряжено:
Можно войти. Пожалуйста, не тревожьте её.
Николай заходит. Небольшая спальня: аккуратная кровать, комод, на стенах фотографии. У окна стоит кресло, в нём сидит женщина, глядя на дождливый вечер за стеклом.
Она оборачивается, и сердце Николая останавливается.
Вера. Его Вера. Немного похудевшая, волосы подстрочены короче, но всё та же. Родинка над правой бровью, зелёные глаза, маленький шрам на подбородке от детского падения.
Вера, выдыхает он.
Она смотрит без эмоций, будто не узнаёт его.
Извините, мягко говорит она. Вы меня с кемто путаете. Меня зовут Галина.
Голос её звучит иначе, как будто чужой.
Вера, это я, Коля, он делает шаг вперёд. Твой муж.
Она хмурится, в глазах мелькает тревога:
Серёжа? зовёт она. Кто этот человек?
Мужчина тут же появляется рядом:
Всё в порядке, мама. Это знакомый Лены, он уже уходит.
Мама? Николай бросает взгляд от Веры к мужчине и обратно. Какая мама? Это моя жена!
Послушайте, мужчина кладёт руку ему на плечо, лучше уйти. Вы только расстроите мою тёщу.
Тёщу?! Николай готов рассмеяться от абсурдности. Это Вера Климова, моя жена! Мы женаты восемь лет!
ВераГалина смотрит в растерянности.
Серёжа, я его не знаю, повторяет она. Почему вы зовёте меня чужим именем?
Вера, Николай садится на колени рядом с креслом. Ты помнишь, как мы познакомились в парке? Ты уронила мороженое на мою рубашку, а я сказал, что теперь ты обязана выйти за меня замуж, чтобы стирать мои рубашки всю жизнь. И ты смеялась
На её лице мелькает тень воспоминания, но сразу же исчезает.
Вы ошибаетесь, твёрдо отвечает она. Я вас не знаю. Меня зовут Галина Сергеевна Петрова, я мама Лены.
Нет, Николай качает головой. Тебя зовут Вера Сергеевна Климова. У тебя родинка над правой бровью, шрам на подбородке, ты боишься высоты, любишь клубничное мороженое и не выносишь запах хризантем.
Она трепещет, прикасается к подбородку, будто проверяя шрам.
В комнату входит Лена без ребёнка:
Что происходит? Мама, ты в порядке?
Этот человек говорит странные вещи, жалуется ВераГалина. Называет меня чужим именем.
Вам нужно уйти, Сергей крепко хватает Николая за плечо. Сейчас же.
Нет! Николай оттягивает руку. Не уйдите, пока вы не объясните, почему моя жена живёт у вас под чужим именем, почему она называет вас зятем, что вы с ней сделали?
Мы её ничего не делали, устало отвечает Сергей. Мы её спасли.
Серёжа! восклицает Лена, пытаясь удержать ситуацию.
Хватит, Лена, Сергей качает головой. Человек ищет жену полтора года. Он имеет право знать.
Что знать? Николай спрашивает, глядя между ними.
Сергей глубоко вздыхает:
Полтора года назад, в марте, Лена возвращалась с работы поздно ночью. На пустыре возле Северного моста она увидела женщину, избитую, без сознания. Вызвала скорую, полицию. В больнице женщина проснулась, но ничего не помнила: ни имени, ни адреса.
Амнезия после травмы, тихо добавила Лена. Врачи сказали, что память может не вернуться.
Полиция пыталась установить личностьНиколай понял, что теперь его единственное дело ждать, пока Вера сама решит, где её место.
