Ты держишь его неправильно! крик прозвенел, резкий, как лезвие. Но Марина лишь слегка прищурилась. За последние месяцы этот голос стал для неё привычным крик бывшей тёщи, появлявшийся в самый неподходящий миг, словно тень в полночном парке.
Марина медленно обернулась, прижав к себе маленького сына. Ванечка, восьмимесячный крошка, мирно шипел на её плече в тёплом комбинезоне. Парк был почти пуст, лишь редкие прохожие спешили по тропинкам, завернувшись в тяжёлые куртки.
Добрый день, Людмила Николаевна, произнесла она без эмоций.
Тётка отвернулась, как от назойливой мошки, её лицо раскалилось от гнева и холода. Она шагнула ближе, сжав губы, и пристально посмотрела на внука.
Что ты творишь? её голос дрожал от возмущения. На улице стужа! А мой внук одет как в летнюю погоду! Он же замёрзнет! Ты же хочешь, чтобы мальчишка заболел?
Марина взглянула на кроху. Комбинезон, шапка, шарф всё было по погоде.
Людмила Николаевна, сейчас +8°C, ребёнок в порядке, ответила она.
Порядок? тётка сдвинулась ещё на шаг. Ты вообще знаешь, как держать ребёнка? Так нельзя! Осанка испортишь, будет сутулым. Ты же его почти моришь голодом?
Марина сжала зубы. Ваня был здоров, педиатр хвалила его развитие на каждом приёме. Но тётка не смолкла.
А твои прогулки! Ты таскаешь его два часа по ветру! Ты издеваешься? Ему нужен покой, а ты бросаешь его в стужу! Маменька
Марина переложила Ванечку на другую руку. Малыш задрожал, открыл глаза и снова задремал.
Людмила Николаевна, давайте не будем начала она.
Не будем? перебила тётка. Давай будем! Ты ничего не понимаешь о детях! Я троих воспитала, а ты только начала! Умница, правда?
Внутри Марии сжалось, как будто давили камни. Поток обвинений был ей знаком до боли: каждый визит тётки допрос, каждая встреча ад.
Всё изза тебя! бросила она, глаза вспыхнули. Ты разрушила семью! Мой сын был счастлив, пока ты не начала этот «цирк»! Ты выгнала его, лишила ребёнка отца! Всё твоя вина!
Марина замерла, воздух вокруг застывал. Слова эхом отскакивали в её голове. Разве она действительно виновна?
Пойдём, прошептала Марина и повернулась к выходу.
Убирайся! крикнула Людмила, глядя в глаза. Ты разрушила жизнь моему сыну! И внуку!
Марина ускорила шаг. Ноги сами уносили её прочь от парка, от криков, от обвинений. Ваня ворочался, но не просыпался. Тётка ещё чтото вопила, но уже не слышно. Когда расстояние стало достаточным, крики стихли, Марина выдохнула. Руки дрожали, сердце билось в горле. Как могла тётка так смело говорить, что виновата Марина?
Воспоминания ворвались, как волна. Тот вечер в квартире. Дверь, открытая на час раньше. Был бывший муж, и другая женщина в их спальне. Марина не плакала, не кричала. Она просто начала собирать его вещи. Сергей, пытаясь оправдаться, бормотал о «ошибке», о том, что «ничего не значит». Марина указала на дверь. Через три дня подала на развод.
Через две недели узнала: беременна. Сказала ещё не бывшему мужу.
Людмила Николаевна пришла к ней в дверь, стучала настойчиво, пока Марина не открыла.
Отмени развод! вопила она, стоя в дверях. Ты же беременна! Ребёнку нужны оба родителя! Ты должна простить сына!
Марина, уставшая, прислонилась к стене. Тётка продолжала:
Мужчины ошибаются, а женщина должна прощать! Думай о семье, о ребёнке!
О каком ребёнке? прошептала Марина. О том, которому будет стыдно за отца?
Тётка вспыхнула гневом, слова летели, как искры: «Ты разрушаешь семью своей гордынёй! Ты подумала, каково будет ребёнку без отца! Ради ребёнка можно закрыть глаза!»
Марина закрыла глаза.
Людмила Николаевна, уходите, пожалуйста.
Я не уйду, пока ты не поймёшь! топнула она ногой. Ты губишь будущее ребёнка!
Но развод не отозвали. Печать в паспорте разорвала связь с Сергеем. Через месяц родился Ваня маленький, тёплый, только её.
Марина не требовала алиментов, не указывала Сергея отцом. Он ясно дал понять: ребёнок ему не нужен. Она работала удалённо, зарабатывала достойно, мать помогала, когда требовалось отдохнуть. От бывшего мужа она ничего не просила, ни копейки.
Тётка же не оставляла её в покое. Появлялась в роддоме без приглашения с огромным букетом, спрашивала имя малыша.
Ваня, ответила Марина.
Тётка морщилась: «Ваней? А почему не Коля? В честь моего отца!»
Но ответ был твёрд: «Он мой, я назвала, как захотела». Тётка сжала губы, но молчала.
Визиты стали ежедневными, по пять раз в неделю, без звонка, без предупреждения. Советы львались: как кормить, пеленать, купать, укладывать спать, как держать на прогулке. Марина кивала, терпела, делала посвоему. Однажды граница порвалась.
Хватит! крикнула она, когда тётка снова упрекнула её за смесь. Это мой ребёнок! Я знаю, как за ним ухаживать!
Тётка побелела, потом покраснела, как спелый помидор.
Ты на меня кричишь? спросила Марина, не отводя взгляда. Потому что больше так не могу! Ты каждый день сюда приходишь и травишь меня! Я устала!
Тётка с отрывом ушла, топая, и стала появляться реже два раза в неделю, но каждый визит оставался пыткой.
В один вечер Марина вернулась в подъезд, поднялась на свой этаж, дом был тёплым и тихим. Она уложила Ваню в кроватку, сняла куртку и упала на диван. Слова тётки всё ещё звучали в ушах: «Ты разрушила семью». А ведь разве не муж растоптал их планы? А Марина лишь хотела вырастить ребёнка.
Ваня тихо шептал во сне, Марина поправила одеяло, улыбка пробежала её губами. Всё правильно, подумала она. Всё, как должно быть.
Две недели прошли без визитов. Марина начала надеяться, что тётка отстала. Но в субботу раздался настойчивый стук в дверь. Открыв её, Мария увидела Людмилу Николаевну, стоящую в проходе.
Привет, бросила тётка, проскочив мимо в детскую, где играл Ваня, наклонилась к нему, заворковала: «Мой внучок, мой зайчик!»
Марина, скрестив руки, спросила:
Что случилось?
Тётка улыбнулась, как бы озарённая светом.
Завтра крестины! Всё уже готово: церковь, крестные, всё! объявила она.
Мария, ошарашенная, возразила:
Вы не имеете права решать, когда будет крестина моего сына!
Тётка стала жёстче:
Я могу! Кому ещё? Тебе что, пигалице?
Мария выдохнула, голос дрожал:
Я его мать!
Тётка фыркнула, бросив в неё обвинения о глупости, о том, что «ты ещё не доросла». Внутри Марии вспыхнуло пламя, обиды, унижения, всё накрыло её огненной волной.
У вас нет ни одной причины находиться здесь! крикнула она. У моего сына в свидетельстве пусто! Формально у него нет отца, значит, и у вас нет внука! Убирайтесь!
Тётка побледнела, губы дрожали от возмущения.
Ты ты меня выгоняешь? прошептала она, схватив сумку и бросившись к двери. Ваня заплакал, Мария подняла его на руки, прижала к себе.
Всё хорошо, малыш, шепнула она. Всё будет хорошо.
Неделя прошла в тишине, затем снова прозвучал стук.
Мария открыла дверь и увидела двоих: Людмилу Николаевну и Сергея, выглядевшего усталым и раздражённым. Мать держала его за локоть, будто боясь, что он уйдёт.
Здравствуй, Марина, прорычал Сергей, не выдерживая взгляда.
Тётка толкнула сына вперёд, протянула его к ребёнку.
Смотри! воскликнула она. Это твой сын! Ты обязан официально стать его отцом!
Сергей бросил взгляд на Ваню, но сразу отвернулся.
Мария, прислонившись к дверному косяку, увидела упрямое выражение на лице бывшего мужа. Она сделала шаг, голос её стал ровным.
Тогда я подам на алименты, произнесла она.
Сергей вздрогнул, обернувшись к ней.
Что?! выпалил он. Алименты? Ты же знаешь, я не хочу ни за кого отвечать! Я не нужен этому ребёнку!
Он развернулся и вышел. Тётка бросилась за ним, крики её раздавались в коридоре: «Сережа! Сережа, подожди! без него я не могу видеть внука!»
Мария закрыла дверь, подошла к Ване, который тянул к ней ручки. Подняла малыша, прижала к себе. Улыбка коснулась её губ. План сработал: отец отказался, тётка исчезла. Всё сложилось так, как она хотела. Теперь можно было выдохнуть.
