Таксист привёз к дому и замер, увидев в окне свою исчезнувшую жену.
Хватит! Сколько можно ворошить прошлое? крикнул Николай, бросив фотографию на стол, голос дрожал. Полтора года прошло, Злата. Она не вернётся.
Коля, поймите меня правильно, участковая инспектор Мария Петровна аккуратно подняла снимок, вернула его в папку. Мы закрываем дело. По сроку уже можно объявить Веру Сергеевну пропавшей без вести.
Вы хотите сказать мёртвой, горько усмехнулся Николай.
Я так не говорила, мягко возразила женщина. Просто нужно оформить бумажки. Подпишите здесь, пожалуйста.
Николай взял протянутую ручку, несколько секунд вглядывался в документ, потом размашисто расписался.
Теперь всё? Оставите меня в покое?
Николай Андреевич, Мария Петровна вздохнула, я понимаю ваше состояние. Мы сделали всё, что могли.
Знаю, он устало потер глаза. Прости. Каждый ваш визит с этой папкой будто начинается заново: бессонница, мысли, воспоминания
Понимаю, кивнула участковая. Если вдруг чтото вспомните, что может помочь
За полтора года я перебрал в памяти каждый день, каждый час перед её исчезновением, Николай качнул головой. Ничего. Обычное утро, обычный завтрак, «Увидимся вечером, милый». И всё. Она исчезла гдето между домом и работой.
Мария Петровна собрала бумаги и встала:
Бывали случаи, когда люди возвращались через три, через пять лет.
А в вашей практике были случаи, когда жена просто ушла к другому, без слов? резко спросил Николай.
Женщина помолчала, затем кивнула:
Бывали. Обычно оставляют записку.
Когда дверь за участковой закрылась, Николай опустился в кресло и закрыл глаза. Полтора года прошли с того момента, как Вера вышла из квартиры и не вернулась. Ни звонка, ни сообщения. Телефон отключён, банковские карты не трогали. Словно растворилась в земле.
Он испробовал всё: полиция, частные сыщики, объявления в «Вечерней Москве», посты в «Одноклассниках». Ничего. Никто её не видел.
Первые месяцы были полны страха: бесконечные допросы (муж всегда главный подозреваемый), поиски, надежды. Потом наступила оцепенелость, а с ней тупая, ноющая боль в груди и вопросы без ответов.
Почему? Как он не заметил? Было ли ей несчастливо? Встретила ли когото? Умерла ли она? Может, живёт, но не может выйти на связь? Он старался не думать об этом.
Звонок прервал его мрачные мысли. На экране высветился номер таксопарка.
Алло, Николай? голос диспетчера Тамары звучал устало. Завтра сможешь с утра выйти? Петрович плохо себя чувствует, а у нас заказов навалом.
Да, конечно, Николай потер переносицу. Во сколько?
С шести, если можно. Первый рейс в аэропорт.
Хорошо, буду.
Николай, инженер по образованию, потерял работу после исчезновения Веры: руководство сначала жалело, но бесконечные отгулы и отпуска за свой счёт измотали терпение. Он уже не мог сосредоточиться на расчётах. Крутить руль оказалось в самый раз: механическая работа, не требующая глубокой концентрации, а пассажиры сменялись, как листики осени.
Утро начиналось как обычно: подъём в пять, холодный душ, крепкий кофе. В зеркале Николай увидел осунувшееся лицо, седину на висках, морщины, которых полтора года назад не было. Сорок два, а выглядел на пятьдесят.
Первый клиент стоял у подъезда полный мужчина с двумя чемоданами, нервный и разговорчивый. По дороге в аэропорт он болтал о поездке в Сочи, о тёще, которая «запирает» жену, о начальникесамодуре. Николай кивал, но мысли его были дальше.
День тянулся: вокзал, торговый центр, бизнесцентр, опять вокзал. К вечеру пришёл последний заказ «из Речной в Зеленый микрорайон».
Клиенткой оказалась молодая женщина с маленьким мальчиком. Мальчику тричетыре года, он капризничал, не хотел садиться в машину.
Миша, пожалуйста, уговаривала мать. Скоро будем дома, папа ждёт.
Не хочу домой! кричал ребёнок. Хочу к бабушке!
Мы к бабушке в субботу, обещаю. Сейчас домой, сказала мать.
Николай терпеливо ждал, пока они усаживались, а дорога превратилась в длинный проблеск в пробке изза аварии. Ребёнок успокоился, задремал на руках у мамы, а женщина молчала, глядя в окно. Николай включил тихую мелодию, не желая будить малыша.
Когда они вышли из пробки, уже стемнело, моросил мелкий дождь, на дороге лужи. Николай вёл машину, стараясь не замечать растущую головную боль. Зеленый микрорайон оказался на окраине города: новостройки, бетонные коробки без души.
Вот здесь направо, подсказала женщина, когда они въехали во двор. И к третьему подъезду, пожалуйста.
Николай свернул, остановился у семнадцатиэтажного панельного дома.
Приехали, сказал он, выключая мотор. С вас четыреста двадцать рублей.
Женщина достала кошелёк, протянула пятсотрублевую купюру:
Сдачу не надо. Спасибо за терпение.
Спасибо за щедрость, улыбнулся Николай. Дайте я помогу с ребёнком.
Он открыл заднюю дверь, принял мальчика, а мать, заплатив, ушла к подъезду.
Я возьму его, сказала она, когда он уже собирался уезжать.
Уверены? Может, донести до квартиры?
Нетнет, спасибо, мы справимся. Муж будет дома.
Николай поставил ребёнка в коляску у двери и стал ждать, пока мать войдёт. На улице было сыро и холодно, а в окне третьего этажа горел желтый свет.
В одно мгновение в окне мелькнул женский силуэт, привычный профиль, привычный жест прядь волос за ухо.
Сердце пропустило удар, затем забилось громко. Это была Вера. Его жена, исчезнувшая полтора года назад.
Он не помнил, как вышел из машины, как пересёк двор, как вошёл в подъезд. Голоса, шёпоты, будто из тумана, доносились из коридора. Всё, что имело значение, третий этаж, квартира с окнами на эту сторону дома.
Лифт не работал, поэтому Николай бросился по лестнице, перебегая ступени, пока не достиг третьего этажа. Четыре двери стояли перед ним. Он вспомнил расположение окон: нужная квартира вторая слева от лестницы.
Трясущей рукой он нажал звонок. Длительная пауза, потом шаги, щёлк замка, дверь открылась.
На пороге стоял мужчина лет сорока, в домашней майке и штанах.
Да? спросил он.
Николай не смог вымолвить ни слова.
Вам кого? уточнил мужчина.
Я ищу женщину. Веру Сергеевну Климову.
Лицо мужчины сместилось от удивления к настороженности.
Здесь нет такой Веры, сказал он. Вы ошиблись адресом.
Он начал закрывать дверь, но Николай задержал её рукой:
Подождите! Я видел её в окне. Это моя жена!
Мужчина сомкнул глаза, потом дверь отворилась шире. За ним стояла женщина, та же пассажирка, которую Николай только что привёз, в руках у неё спал ребёнок.
Что происходит, Сергей? спросила она.
Этот человек ищет некую Веру, ответил мужчина. Говорит, что видел её в нашем окне.
Женщина нахмурилась, потом её глаза расширились:
Подождите Вы же таксист, который нас привёз! Что вы здесь делаете?
Я видел свою жену в вашем окне, упёрто повторил Николай. Вера Климова. Ростом с вас, тёмные волосы до плеч, родинка над правой бровью.
Сергей и женщина переглянулись, в их взглядах отразилось непонимание.
У нас нет Веры, сказал мужчина. Здесь живём только мы с женой и сыном.
И Галина Сергеевна, тихо добавила женщина.
Кто? спросил Николай, подойдя ближе.
Моя мама, объяснила женщина. Она живёт с нами последний год.
Можно с ней поговорить? настойчиво попросил Николай.
Нет, ответил Сергей. Она плохо себя чувствует, и это не имеет смысла.
Женщина положила руку на плечо Николая:
Сергей, может, пусть посмотрит? Что мы теряем?
Это может её расстроить, возразил мужчина.
Пожалуйста, умолял Николай. Я полтора года не знаю, жива ли моя жена. Дайте хотя бы минуту.
После долгой паузы Сергей неохотно кивнул:
Хорошо, но только на минуту. И если это не вы, уходите.
Они повели Николая в небольшую прихожую. Лена (порусски Лариса) отправила ребёнка в комнату, а Сергей жестом пригласил его следовать за собой. Они прошли мимо гостиной, подошли к закрытой двери.
Я сначала предупреду её, сказал Сергей, постучав и зайдя внутрь, закрыв дверь.
Изнутри доносились приглушённые голоса, но слова были неразличимы.
Наконец дверь открылась. Мужчина вышел, лицо его было напряжённым:
Можете войти, но не тревожьте её.
Комната была небольшой: кровать, комод, фотографии на стенах. У окна стояло кресло, в нём сидела женщина, глядя на дождливый вечер за стеклом.
Она обернулась, и сердце Николая застучало. Это была Вера. Похудевшая, с новой стрижкой, но всё та же родинка над правой бровью, зелёные глаза, небольшой шрам на подбородке.
Вера, выдохнул он.
Извините, сказала она мягко. Вы меня с кемто путаете. Меня зовут Галина.
Голос её был знаком, но интонации чужие.
Вера, это я, Коля, он шагнул вперёд. Твой муж.
Сергей? спросила она, в глазах отразилось смущение.
Всё в порядке, мама, поспешил вмешаться Сергей, это знакомый Ларисы, он уже уходит.
Мама? переспросил Николай, глядя на неё. Какая мама? Это моя жена!
Вам лучше уйти, сказал Сергей, кладя руку на плечо. Вы расстроите мою тещу.
Тёщу?! Николай не мог сдержать смех от абсурдности. Это Вера Климова, моя жена! Мы женаты восемь лет!
ВераГалина смотрела в замешательстве, её лицо было как будто покрыто туманом.
Сергей, я его не знаю, сказала она. Почему вы зовёте меня чужим именем?
Вера, Николай опустился на колени рядом с креслом. Ты помнишь, как мы познакомились в парке? Ты уронила мороженое на мою рубашку, а я сказал, что теперь обязана выходить за меня замуж, чтобы стирать мои рубашки всю жизнь?
Её лицо едва просветлело от отголоска воспоминания, но сразу же потемнело.
Вы ошибаетесь, твёрдо произнесла она. Я Галина Сергеевна Петрова, мама Ларисы.
Нет, Николай крикнул, качая головой. Твоя родинка, шрам на подбородке, страх высоты, любовь к клубничному мороженому, неприязнь к запаху хризантем всё это ты.
Она дрожала, прикасаясь к шраму, как проверяя правду.
Лариса вошла в комнату без ребёнка:
Что происходит? Мама, ты в порядке?
Этот человек говорит странные вещи, жаловалась ВераГалина. Называет меня чужим именем.
Вам нужно уйти, Сергей крепко схватил Николая за плечо. Сейчас же.
Нет! Николай отрянул руку. Не уйду, пока вы не объясните, как моя жена живёт под чужим именем!
Сергей, тяжело вздохнув, рассказал:
В марте Лариса возвращалась с работы поздно вечером, когда у Северного моста увидела женщину, избитую и без сознания. Она вызвала скорую и полицию. В больнице женщина проснулась без памяти: ни имени, ни адреса.
Амнезия, тихо добавила Лариса. Врачи сказали, что память может не вернуться.
Полицейские попытались установить личность, но никаких документов, отпечатков пальцев ничего.
Я заявлял о пропаже в тот же день! воскликнул Николай.
Видимо, информация не дошла, пожав плечами Сергей. Или описания не совпали.
В итоге их семья решила взять её к себе: мать Ларисы, Галина Сергеевна, умерла год назад, а они решили, что это знак, что женщина нужна им.
Мы дали ей дом и семью, возразил Сергей. Когда никто её не искал.
Я искал! закричал Николай. Каждый день!
ВераГалина вдруг поднялась, её лицо стало бледным, руки дрожали.
Северный мост, прошептала она. Снег, холод.
Все замолчали, глядя на неё.
Ты чтото вспомнила, мама? спросила Лариса.
Машина, Вера прижала руки к вискам, пытаясь удержать ускользающие образы. Белая машина, мужчина
Николай попытался подтолкнуть её к воспоминаниям:
Ты ехала на работу на маршрутке, как обычно. Что случилось дальше?
Она смотрела сквозь него, глаза расфокусированы:
Он схватил меня, затащил в машину. Я кричала, но никто не помог.
Кто? попросил Николай.
Не помню, отмахнулась она. Не хочу вспоминать.
Лариса обняла её за плечи:
Не надо, если не хочешь. Всё хорошо, ты в безопасности.
Но я должна знать, Вера подняла глаза на Николая. Вы мой муж?
Да,Он протянул руку, и, словно в тумане пробуждения, Вера открыла глаза, увидела в них его отражение и, шепотом, согласилась попробовать снова стать их общей, но уже в новом, странном мире.
