В приемной нотариальной конторы стояла душная обстановка, хотя за окном еще держалась июньская прохлада. Ольга провела ладонью по складке юбки, стараясь не встречаться глазами ни с Ириной, ни с Татьяной. Сестры пришли вовремя, каждая посвоему: Ирина в строгом пиджаке, телефон не отрывая от рук; Татьяна в легкой кофте, с теплой улыбкой, будто зашла к подруге на чай. Ольга заметила, как они заняли места: Ирина у двери, спина прямая, взгляд скользит в окно; Татьяна ближе к журнальному столику, покрытому потрепанными журналами.
На улицах Воронежа гудели машины, но в этом помещении время словно замедлилось. Между сестрами висела густая, натянутая тишина: все понимали, зачем пришли, но никто не осмеливался заговорить.
Ольга взглянула на дверь кабинета нотариуса. За ней скрывались воспоминания о даче родителей в деревне Сосновка, где каждое лето собиралась вся семья. После смерти мамы дом пустовал годами. Три дочери выросли, создали свои семьи, а теперь от решения в этой комнате зависело, останется ли у них общее место или всё окончательно распадется.
Когда секретарь пригласила войти, Ирина встала первой и тихо выдохнула. Внутри светло: большие окна открывали вид на зеленый сквер, а на столе лежали аккуратные папки и длинная деревянная ручка.
Нотариус поприветствовала каждую по имени, говорила спокойно и деловито, объяснила порядок процедуры и напомнила о необходимости письменного согласия. Бумаги были готовы; нотариус уточнила фамилии и спросила, имеются ли паспорта. Всё прошло формально и быстро, почти как сдача экзамена.
Ольге запомнилась фраза: «Дача в Сосновке переходит в совместную собственность трех дочерей поровну». Ирина слегка нахмурилась, Татьяна опустила глаза. Никто не возразил вслух.
После подписей нотариус разъяснила права: каждая сестра теперь может распоряжаться своей долей по закону. Для любых изменений потребуется согласие всех совладельцев либо судебное решение. Был установлен шестимесячный срок для официального вступления в наследство, но в реальности всё зависело от их взаимного согласия.
Выходя в коридор, вечерний свет отбрасывал полосы через мутное стекло. Ольга ощутила усталость: будто чтото важное осталось позади, а впереди лишь неизвестность.
Уже на улице Татьяна первой нарушила молчание:
Может, съездим на дачу? Посмотрим, что там
Ирина пожала плечами:
Я смогу только в эти выходные, потом отпуск у детей закончится.
Ольга задумалась: её ждала рабочая неделя с авралами в офисе. Но сказать «нет» сейчас означало признать поражение преждевременно.
Попробуем съездить вместе, произнесла она медленно. Нужно хотя бы понять, в чем дело.
Ирина склонила голову:
Я бы вообще продала всё, тихо сказала она. Мы не сможем согласовать пользование А налоги?
Татьяна вспыхнула:
Продать? Это же единственное место Мамина клубника всё еще растет!
И что? Мы уже не дети, перебила Ирина. Кто будет следить? Кто платить за ремонт?
Ольга почувствовала знакомое напряжение: каждая тянула в свою сторону, у каждой был свой довод. Она вспомнила летние вечера на веранде, когда спорили лишь о том, кто будет мыть посуду или прячет абрикосовое варенье от осени. Сейчас вопросы стали взрослыми: налоги и доли вместо компота и песочницы.
Может, если навести порядок и немного вложиться можно сдавать летом? Деньги поделим честно, предложила она наконец.
Ирина посмотрела внимательно:
А если ктото захочет жить сам?
Татьяна вмешалась:
Я бы приезжала иногда с сыном, хотя бы на неделю летом. Деньги от аренды мне не нужны.
Обсуждение крутилось, варианты сменяли друг друга: жить по очереди, сдавать посторонним, делать капитальный ремонт или лишь поправить крышу, продавать часть дома или выставлять его на рынок целиком. Старые обиды всплывали: кто сколько вкладывал, кто ухаживал за мамой, кто без спроса перекрасил ставни.
Разговор получился резким и коротким, компромисса не нашлось. Договорились лишь встретиться через два дня на даче, каждый понимая это как шанс убедить остальных или хотя бы обозначить свою позицию.
Дача встретила их запахом сырой земли после ночного дождя и резким звуком косилки соседей. Дом выглядел почти так же, как и раньше: облупившаяся краска на крыльце, осыпающие яблони под окнами, старая лавка у сарая с трещиной в ножке.
Внутри было душно даже при открытых окнах. Комары лениво кружили над столом рядом с толстой стеклянной вазой, которую мать покупала в местном хозтоваре. Сестры прошлись по комнатам молча: Ирина проверяла счетчики и окна, Татьяна сразу начала разбирать коробки с книгами в спальне, Ольга заглянула на кухню, проверив газовую плиту и холодильник оба работали, но со сбоями.
Спор начался почти сразу:
Здесь всё разваливается, раздраженно заметила Ирина. Нужен капитальный ремонт! А это деньги
Татьяна покачала головой:
Если продадим сейчас, получим мало Дача живет, пока мы приезжаем!
Ольга попыталась вмешаться:
Попробуем починить то, что можем сейчас, а остальное обсудим позже, предложила она. Но каждой из нас нужно приложить усилия.
Однако каждый держался своей позиции до конца дня. Вечером они почти не разговаривали. Татьяна готовила ужин из остатков крупы и консервов, Ольга смотрела новости на телефоне сигнал ловился лишь у кухонного окна, Ирина просматривала документы рядом с чайником.
К восьми часам стемнело; лампочка над крыльцом перегорела. Над садом собрались тяжелые серые облака, и гроза налетела неожиданно быстро. Первый раскат грома прозвучал, когда они уже собирались расходиться по комнатам. Молнии вспыхивали в окнах, дождь грохотал по крыше, заставляя говорить громче.
В какойто момент из коридора послышался странный шум плеск воды и скрип досок под потолком. Татьяна вскрикнула:
Там течет! Смотрите!
Ольга бросилась искать ведро в сарае, наконец нашла пластмассовый контейнер и вернулась. Дождь усиливался, вода стала литься быстрее.
Ирина держала швабру, пытаясь отвести поток от розеток. Комнаты освещали короткие вспышки, тени прыгали по потолку, воздух наполнился запахом озона и влажного дерева.
Ирина резко обернулась к сестрам:
Вот вам семейное гнездо! Ни жить, ни сдавать так нельзя!
Но теперь все были заняты тем, чтобы быстро убрать книги со шкафа, переставить кресло, вытянуть ковёр из лужи. Через несколько минут стало ясно: если протечку не закрыть сейчас, утром придется менять половину мебели.
Старые претензии отступили, и решение возникло само: найти материалы для временного ремонта здесь и сейчас.
Когда вода перестала капать, дом будто выдохнул. На полу у шкафа стояло ведро, наполовину заполненное мутной водой, ковёр был отмокшим по краям, книги лежали штабелем у стены. За окнами дождь стихал, редкие капли барабанили по подоконнику.
Ольга вытерла лоб рукавом и посмотрела на сестер: Ирина, присев на корточки у розетки, проверяла, не попала ли туда вода; Татьяна сидела на лестнице, держала старое полотенце вместо тряпки. Было тихо, лишь гдето хлопнула дверь сарая от ветра.
Нужно срочно заняться крышей, устало сказала Ирина. Иначе новая буря всё разрушит.
Ольга кивнула:
В сарае должен быть рубероид и гвозди Я видела рулон на полке.
Татьяна встала:
Я помогу, только возьмите фонарик там темно.
В сарае пахло землей, батареи в налобном фонаре уже почти сели, свет быстро мерцал. Рубероид оказался тяжелее, чем они ожидали, гвозди скрипели в ладонях, Ирина взяла молоток, которым отец когдато чинил калитку.
Времени терять нельзя было дождь мог вернуться в любой момент. Они поднялись на чердак через узкий лаз, где стояла душная пыль и запах старых лет.
Работали молча: Ольга держала рубероид, Ирина прибивала его к доскам, звук молотка резал тишину, Татьяна подавала гвозди, иногда чтото бормотала себе под нос. Сквозь щели виднелось ночное небо, луна освещала мокрые яблони.
Держи крепче, попросила Ирина. Если плохо закрепим, сорвёт первым ветром.
Ольга прижала край плотной ткани сильнее. Татьяна вдруг рассмеялась:
Ну вот, теперь хотя бы чтото сделали вместе
Смех прозвучал теплым, впервые за день. Ольга ощутила, как напряжение уходит, спина расслабилась.
Может, так и надо? тихо произнесла она. Вместе чинить то, что ломается.
Ирина взглянула на неё усталым, но не злым взглядом.
Подругому всё равно не получится
Они быстро закончили работу, закрепив последний кусок рубероидa и спустились вниз. На кухне стояла прохлада, форточка оставалась открытой после грозы. Сестры сели за стол: кто поставил чайник, кто достал пачку печенья.
Ольга убрала волосы с лба, разглядывая сестер теперь без раздражения и досады.
Нам всё равно придётся договариваться, сказала она. Этот ремонт лишь начало.
Татьяна улыбнулась:
Я не хочу терять дачу. Она слегка пожала плечами. И не хочу ссориться изза неё.
Ирина вздохнула:
Я боюсь остаться одна со всем этим хозяйством. Она посмотрела на стол. Но если делать всё вместе может, получится.
На мгновение наступила пауза, за окном слышался шум капель и лай собаки вдалеке.
Ольга решилась:
Не будем откладывать. Вытащив лист бумаги и ручку, она начала чертить календарь, где каждый отмечал свои возможные приезды летом. Так будет честно.
Татьяна оживилась:
Я могу взять первую неделю июля.
Ирина задумалась:
Мне удобнее август тогда дети свободнее.
Ольга записывала даты, чертя линии между неделями; на листе постепенно появлялась сетка предстоящих встреч и дежурств. Споры продолжались: кто приедет в майские, как делить расходы на газонокосилку, что делать с яблоками осенью. Но теперь в этих обсуждениях не было злобы, лишь стремление разобраться и не потеряться друг для друга.
Ночь прошла спокойно, никто не просыпался от шума воды или ветра. Утром солнце светило сквозь открытые окна, сад блестел от росы на листьях яблонь и траве вдоль дорожки к калитке.
Ольга встала раньше сестер, вышла на крыльцо, босыми ножками ощущала прохладу досок. Соседка неподалёку разговаривала с кемто через забор о погоде и урожае.
На кухне уже пахло кофе: Татьяна заварила его и выложила на блюдо хлеб из пакета. Ирина вошла последней, волосы собраны в хвост, взгляд чуть сонный, но спокойный.
За завтраком они делили хлеб и обсуждали планы без спешки и раздражения.
Нужно будет купить ещё рубероид, заметила Ирина. Этого едваедва хватило.
И лампочку над крыльцом поменять, добавила Татьяна. Вчера чуть не упала во дворе.
Ольга улыбнулась:
Запишу всё в наш календарь ремонтов
Сестры переглянулись: между ними не осталось ни одной неразрешённой обиды. Дача стояла тише, чем обычно; открытые двери пропускали голоса соседей и стук посуды. Дом снова ожил не только потому, что крыша не текла, а потому что здесь были все трое: каждая со своими привычками и слабостями, но теперь уже не порознь.
Перед отъездом они ещё раз прошлись по комнатам: закрывали окна, проверяли розетки, убирать остатки стройматериалов на чердаке. На столе лежал лист с расписанными датами приездов и пометками о необходимых покупках.
Ирина аккуратно положила ключи на полку у двери:
Тогда созвонимся на неделе? Я уточню насчёт ремонта крыши у знакомого прораба
Татьяна кивнула:
Я заеду на следующей неделе посмотреть клубнику. Позвоню заранее.
Ольга задержалась в прихожей чуть дольше, посмотрела на сестёр и тихо произнесла:
Спасибо вам за вчерашний вечер и за сегодня.
Сестры снова переглянулись, их взгляды были спокойными и открытыми, без прежних колючих теней недоверия. Когда калитка за ними захлопнулась, сад уже был сухим после ночного ливня; дорожка блестела на солнце. На листе календаря рядом с датами стояли их имена маленькое обещание не исчезнуть друг для друга даже после самого трудного лета. Так они поняли, что совместный труд и взаимная поддержка способны превратить разногласия в крепкую семью, а любые кризисы лишь повод стать ближе.
