Я решила сделать сюрприз своей беременной дочери и нашла её без сознания. Её муж был на яхте и занимался сексом с другой женщиной. Я отправила ему всего пару слов, и он моментально побледнел.
Тряпка в моей руке была бессильна против жирного пятна, въевшегося в дешёвый линолеум. Смотря на это, я подумала, что это метафора моей жизни вечная уборка чужого бардака. На столе рядом громоздилась гора белья, а резкий запах стирального порошка витал над пластиковым тазом. Таков был мой мир: маленький, тихий и вечно требующий наведения порядка.
Вдруг раздался звонок. Резкий, неприятный, разрывающий послеобеденную тишину. На экране высветилось имя: Надя. Моя дочь. Меня накрыло волной любви и страха. Вытерла руки о фартук, сердце колотилось, как бешеное, когда я подняла трубку.
Её голос звучал слабо, прерывисто, полный боли:
Мам живот болит. Мне плохо
Не успела я ничего спросить услышала лишь прерывистый, испуганный вздох, а потом тишину. Связь прервалась.
Надя?! закричала я, тут же перезванивая. Телефон звонил, но никто не брал. Сердце сжалось от ледяного ужаса. НАДЯ! завопила я в пустой квартире, зная, что это бесполезно.
Не раздумывая, схватила старый плащ, сумку и выбежала, даже не закрыв дверь.
На улице меня ударил зной. Асфальт пышал жаром, пот мгновенно выступил на лбу. Остановила такси, сказала адрес:
Улица Ленина, 34. Быстрее, пожалуйста!
Водитель, видимо, заметил мою панику и резко нажал на газ. По дороге позвонила зятю Сергею.
“Наде плохо. Где ты?”
Ответа не было. Телефон выключен, автоответчик. Сжала губы, чувствуя, как страх перерастает в ярость. Сергей, сволочь, где ты, когда она тебя нуждается?
Когда такси остановилось у её дома, входная дверь была приоткрыта. Сердце замерло. Ворвалась внутрь.
Надюша! Родная! крикнула я.
Гостиная выглядела так, будто здесь прошёл ураган. На полу осколки стекла, опрокинутое кресло, на столе алая лужа: сок или вино. В углу лежал телефон Нади, экран ещё светился.
А потом я увидела её. Дочь лежала на боку, белая, как мел, рука сжата на округлившемся животе.
Надя! опустилась на колени, трясла её сначала легко, потом сильнее. Проснись, доченька! Мама здесь!
Никакой реакции. Лоб был холодный и влажный. Дрожащими пальцами набрала 112.
Улица Ленина, 34. Дочь без сознания! Она беременна! Ради Бога, скорее!
Ожидание скорой длилось вечность. Гладила её волосы, шептала:
Держись, родная. Мама с тобой. Не оставлю тебя.
Когда услышала сирену, накатило облегчение.
В машине царил хаос. Молодая медсестра смотрела на монитор. Ребёнок жив, но пульс нестабильный, бросила врачу. Тот ввёл иглу в руку Нади. Она даже не дрогнула.
Разрыв плодных оболочек, массированное кровотечение. Готовьте операционную! прозвучало по рации.
В больнице двери распахнулись с грохотом. Экстренное кесарево! крикнул хирург. Попыталась войти следом, но медсестра преградила путь.
Подождите здесь. Мы сделаем всё возможное.
Дверь захлопнулась, а я опустилась на холодный пластиковый стул в коридоре. Минуты тянулись, как часы.
Наконец вышел врач. Вы мать Надежды? спросил. Кивнула. Ребёнок родился. Мальчик. Недоношенный, в кювезе, под аппаратами. Мать потеряла много крови. В коме, перевели в реанимацию.
Слова пронзили меня, как нож. Внук. Кома. Критическое состояние.
Часы слились в кошмар. Бегала между детской реанимацией и палатой дочери. В инкубаторе мой крошечный внук боролся за жизнь, его кулачки сжаты. Держись, малыш, шептала, касаясь стекла. Бабушка с тобой.
Возвращалась к Наде. Она лежала неподвижно, лицо белое, освещённое холодным светом, только монотонный звук аппаратов нарушал тишину. Надюша, тебе надо проснуться. Сынок ждёт тебя, говорила я, сжимая её безвольную руку.
Звонила Сергею, писала. “Твоя жена между жизнью и смертью. Немедленно приезжай”. Ни ответа, ни привета. Ярость пылала внутри.
Ночью, в больничном коридоре, услышала, как медсёстры обсуждают шумную вечеринку на яхте в яхт-клубе. На секунду показалось, что это другой мир. Но когда увидела девушек, разглядывающих видео на телефоне, сердце остановилось.
На экране был он. Сергей. Улыбающийся, в белом костюме, на коленях перед девушкой в красном бикини. Предложение, фейерверки, аплодисменты.
Я решила сделать сюрприз своей беременной дочери и нашла её без сознания. Её муж был на яхте и занимался сексом с другой женщиной.
Перехватило дыхание. В то время как моя дочь боролась за жизнь, он праздновал с другой.
Дрожащими руками достала телефон Нади, который подобрала ещё у неё дома. На экране сообщение:
“Твой муж теперь мой.”
Вложение: Сергей в обнимку с той же девушкой. Сообщение пришло за минуту до того, как Надя потеряла сознание.
Я всё поняла. Это был последний удар. Запись с камеры в гостиной показала всё: Надя, бледная, читает смс, пытается вызвать мужа. Её шёпот: “Серёжа, где ты?” А потом падение, звон разбитого стекла, тишина.
Слёзы текли по щекам, но руки уже не дрожали. Сохранила запись, сделала скриншоты. Теперь я была не просто обезумевшей матерью я собирала доказательства.
Дома у Нади нашла другие улики: авиабилеты на его имя, счёт за дорогой отель, чек на часы за 1,5 миллиона рублей всё оплачено с её счёта. Он вёл двойную жизнь на её деньги.
Благодаря доверенности, которую Надя оформила давно, я заблокировала все её счета. Сергей звонил, орал, оставлял угрозы: “Разблокируй счета, пожалеешь. Я не шучу, Елена.” Каждое слово записала.
Адвокат, к которому я обратилась Артём Соколов изучил доказательства. Это не просто измена. Это мошенничество и угроза жизни. Мы его уничтожим, сказал он ледяным тоном.
Суд был спектаклем. Артём выложил всё: выписки, чеки, записи. На экране показали видео с предложением Сергея. Его триумф обернулся позором. Когда включили запись падения Нади, в зале воцарилась гробовая тишина. Сергей сидел, опустив голову, не в силах вымолвить ни слова. Приговор был суров: лишение имущества, выплата алиментов на ребёнка и полная изоляция от семьи. Надя так и не очнулась вовремя, но врачи говорили о шансах. Я сидела у её постели, держала её руку и шептала: «Ты сильная, моя девочка. Ты справишься». В кювезе наш внук, хрупкий, но упрямый, боролся за каждый вдох. И я знала ради них я сделаю всё. Ради их будущего. Ради справедливости.
