Часики тикают
Так что же нам делать, доктор? голос Ирины дрожал. Годы попыток, обследований, слёз и вот он, последний шанс, профессор с громким именем.
Что делать? Жить. Или его взгляд скользнул по ней, потом по Дмитрию, сменить партнёра. Вам, моя дорогая, скоро сорок. Часики-то тикают. Родить сможете. Только, скорее всего, не от него.
Прямолинейность профессора Козлова коллеги считали недостатком, а пациенты жестокостью. Но для Виктора Сергеевича это была единственная возможная форма милосердия. Он не раз видел, как годы уходят впустую, как женщины в сорок, обманутые надеждой, остаются ни с чем. Считал своим долгом рубить правду-матку, пусть даже она ранит.
Вы не верите в чудо, доктор? спросила Ирина. Думаете, у нас совсем нет шансов?
Шансы есть всегда, но я верю в цифры, отрезал Козлов. А они, увы, безжалостны. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, которая украдёт у вас последние годы. Если хотите, пробуйте новые технологии, но факт в том, что вы оба здоровы и могли бы иметь детей. Идиопатическое бесплодие часто кроется в психологии. Решайте сами.
Конечно, Ирину предупреждали, что доктор Козлов бывает резок. Но одно дело слушать чужие истории, и совсем другое когда такое говорят тебе.
В машине они с Дмитрием молчали.
Слова «найти другого мужа» висели в воздухе, как тяжёлый смог. Ирина смотрела на Диму, с которым прошла огонь и воду. «Бросить его? думала она. После всех лет, когда мы были одним целым? Делили не только быт, но и каждую неудачу, каждую слезу? Ради призрачного шанса родить от кого-то другого? Оно того не стоит».
Может, это расплата? Знак? нарушил тишину Дмитрий. Мы столько лет откладывали детей, думали только о карьере
Не говори так, у нас есть наша любовь, ответила Ирина. Если честно, я устала от попыток. Хочу просто жить. Нам и вдвоём хорошо. Можно быть счастливыми и без детей. Разве нет?
Дмитрий молча сжал её руку.
Десять лет они были не просто мужем и женой. Они были партнёрами, командой, делившей пополам всё: от бутерброда с красной икрой после первой крупной сделки до бессонных ночей над бизнес-планами. На детей не было времени их общим ребёнком был успех. Квартира, машина, дача под Москвой всё это было плодом их труда.
После визита к Козлову Ирина наконец расслабилась. Они взяли двух кошек давно мечтали, но откладывали из-за будущего ребёнка, купили небольшой дом в Подмосковье и отпустили идею во что бы то ни стало стать родителями. Пусть будет как будет, решили они.
А через полтора года случилось чудо две полоски.
Родился Артём. Ирина наслаждалась материнством, став идеальной, по книжкам, мамой. Дмитрий с головой ушёл в работу, став образцовым отцом и добытчиком. Со стороны они казались идеальной парой. Их брак выдержал испытание бесплодием и увенчался чудом поздним ребёнком. Но даже самые крепкие скалы разрушаются не от ударов, а от воды, подтачивающей их годами.
Ирина была старше Дмитрия на пять лет. В его 22 они сошлись на почве общего дела, и их союз держался на взаимном уважении и амбициях. Однако она всегда вела за собой, направляла его. Безуспешные попытки завести ребёнка сплотили их, но и поселили внутри тихую, невысказанную грусть. С рождением сына Ирина полностью погрузилась в материнство, и постепенно они перестали быть мужем и женой. Стали просто мамой и папой.
***
Роковой день ничем не выделялся. Очередной поход в поликлинику на плановый осмотр. Длинный коридор, пропахший лекарствами и наполненный детским плачем. Дмитрий сидел с Артёмом, мысли его витали далеко. Вдруг дверь открылась, и вошла она. Женщина с мальчиком лет шести. Не красавица, но в ней чувствовалась какая-то энергия, тревожная и притягательная. Их взгляды встретились. Он не отвел глаз. Она тоже. Пары секунд хватило.
«Пап, ты чего?» дёрнул его за руку Артём.
Дмитрий вздрогнул и, не глядя на сына, пробормотал:
Ничего, сынок.
Он встал, подошёл к кулеру. Их глаза снова встретились. Он что-то сказал. Всего пару слов. Но это была искра. Тихий, сокрушительный разряд, спаливший в одно мгновение всё его прошлое.
Её звали Анастасия. Они просидели в очереди всего час, но за это время успели рассказать друг другу всё. О браках, в которых задыхались. О чувстве, что жизнь проходит мимо. О молчаливом отчаянии, которое носили в себе годами. Это было не просто притяжение. Это было узнавание.
Через две недели Дмитрий пришёл домой поздно. Ирина, как всегда, ждала его с ужином.
Дима, мы с Артёмкой так соскучились
Он вошёл в зал, не снимая пальто. Лицо его было странным уставшим и в то же время одухотворённым.
Ира, нам нужно поговорить.
Она насторожилась:
Что случилось?
Я встретил другую, выдохнул он, не в силах смотреть ей в глаза. И понял что вся наша жизнь была иллюзией. Удобной, красивой, но иллюзией.
Ирина остолбенела. Комната поплыла перед глазами.
Что что ты несёшь? Какая другая? У нас семья! Сын!
Я не жил все эти годы, Ира! голос его сорвался. Я функционировал! Был идеальным мужем, идеальным отцом, но внутри был мёртв! А сейчас сейчас я наконец дышу!
А я? прошептала она, и слёзы потекли по щекам. А наши годы? Артём? Это что, всё было ненастоящим?
Я думал, что это любовь, устало сказал Дмитрий. А оказалось привычка. Не могу больше притворяться. Прости. К сыну буду приезжать.
Он развернулся и вышел, хлопнув дверью. Ирина осталась сидеть перед остывающим ужином, в тишине, которую нарушали только часы на кухне.
Тикают часики, мамаша Словно эхо из прошлого.
***
Он ушёл. Бросил всё: имущество, семью, прошлую жизнь. Уехал с Анастасией и её сыном в Петербург, оставив Ирине разбитое сердце и пятилетнего ребёнка, не понимающего, почему папа больше не придёт.
Первые месяцы были адом. Ирина на автомате кормила сына, укладывала спать, а ночами плакала в подушку, пытаясь понять, где дала трещину её идеальная жизнь.
Но однажды, укладывая Артёма, она нашла в себе силы не сказать «папа на работе», а честно: «Папа будет жить отдельно. Но он тебя любит». Говоря это сыну, она говорила и себе. Пришло время взрослеть.
Ирина постриглась, сменила цвет волос, достала диплом и пошла на курсы. Мир, сузившийся до детской площадки, снова стал расширяться.
Именно там она встретила Алексея, своего бывшего одноклассника. Того самого, с кем в школе перекидывались записочками. Его брак тоже развалился, дочь жила с бывшей женой. Они начали встречаться без пафоса, без сладких слов. Просто пили кофе, гуляли, вспоминали старое. И Ирина поняла, что может быть собой уставшей, неидеальной, без маски «счастливой жены».
***
Их свадьба была тихой. Просто расписались и уехали за город, взяв Артёма.
Алексей не пытался заменить отца. Он просто был рядом. Помогал с уроками, чинил велосипед, водил на рыбалку. Без надрыва. И постепенно рана затянулась.
Когда Ирина поняла, что беременна, ей было 43. Она боялась сказать Алексею, ожидая услышать про «часики». Но он, узнав, просто обнял её и прошептал: «Справимся. Вместе».
Роды были тяжёлыми. Принимала их пожилая, внимательная врач. Когда на свет появилась здоровая девочка, та улыбнулась:
Вторые роды после сорока? Вы храбрая женщина.
Не храбрая, устало улыбнулась Ирина, глядя на дочь. Просто с другим мужчиной.
***
Спустя три года, ведя дочку в сад, Ирина случайно встретила Дмитрия. Тот улыбнулся:
Привет. Отлично выглядишь. Слышал, у тебя всё хорошо.
Да, спасибо, просто ответила Ирина. По-настоящему хорошо.
В тот же день она, движимая порывом, нашла в интернете адрес клиники и имя профессор Виктор Сергеевич Козлов. Он всё ещё принимал. Легенда.
Она вошла в тот самый кабинет. Профессор почти не изменился.
Виктор Сергеевич, вы меня не помните. Много лет назад вы сказали мне сменить мужа, чтобы родить.
Он нахмурился, ожидая упрёков.
Я пришла сказать спасибо, Ирина улыбнулась, и в её улыбке не было обиды. Ваша правда тогда перевернула мою жизнь. Я вас не послушала, но теперь понимаю вы мне помогли. Просто жизнь нашла другой путь. Спасибо.
Козлов молча кивнул. После её ухода он долго сидел, глядя в окно. Конечно, он не помнил ни Ирину, ни Дмитрия. За сорок лет практики через его кабинет прошли тысячи пар. Он запоминал только диагнозы и упрямство пациентов, цепляющихся за иллюзии.
Ирина вышла на улицу, где её ждала дочка. Девочка что-то весело рассказывала, она взяла её за руку. Впервые за долгие годы мысль о «тикающих часиках» не вызывала ничего, кроме тихой благодарности за обе её жизни и ту, что была с Димой, и эту, настоящую, что она построила с Алёшей. Обе были нужны. Обе сделали её той, кем она стала.
