**Шаль из обрезков**
Мама никогда не сидела без дела.
Лишь появлялась свободная минута она брала спицы в руки.
Вяжет будто шепчется с бабушкой, с прошлым, с самой собой.
Так было испокон веков.
Она связывала для нас с сестрой всё, что, казалось, пригодится: варежки, кофты, шали, шапки, береты.
Иногда выходило стильно, иногда просто, по-домашнему, но в каждой петле таилась любовь.
Так же вязала и её мать наша бабушка.
Тогда времена были суровее: если хотелось что-то красивое либо шей сама, либо вяжи.
Бабушка знала толк в рукоделии. Перешивала старьё, брала выкройки из журнала «Работница», выдумывала новое, а если по телевизору мелькало модное платье хватала карандаш и торопливо чертила узор.
Настоящая умелица.
Мама переняла от неё не только мастерство, но и ту тихую женскую силу, что превращает дом в уютное гнёздышко.
Когда бабушки не стало, мама будто незаметно подхватила её спицы села за швейную машинку, достала клубочки
Но больше всего любила вязать.
По вечерам, под мягким светом лампы, воздух в доме наполнялся ароматом шерсти, душистого чая и печёных яблок.
Мы, конечно, не ценили этого.
В детстве носили вязаное без возражений лишь бы маму не огорчить.
А позже, уехав учиться, брали с собой её поделки «для приличия».
Всё казалось немодным, «не таким, как у всех».
Когда мамы не стало, мы с сестрой остались в её доме ещё на несколько дней.
Перебрали каждый угол: шкафы, комоды, коробки
Почти всё раздали одежду, посуду, даже тот сундучок с нитками, что хранился под кроватью.
Соседка тётя Надя обрадовалась:
Всё сгодится, голубушки, не печальтесь.
А мы и не печалились.
Тогда ещё не понимали, что вместе с теми клубками отдали целый мир мамин, родной, тёплый.
Через неделю я вернулась в свою квартиру.
На душе было пусто, руки не находили себе дела.
И вдруг вспомнила шаль.
Ту самую, пёструю, пушистую, чуть нелепую, что мама связала мне прошлой зимой.
Я отыскала её на антресолях, накинула на плечи и стало так тепло.
Будто мама обняла.
Не во сне, не в мыслях по-настоящему.
Я расплакалась.
Это была единственная вещь, созданная её руками, которую я сберегла.
Не нарядная живая.
В каждом цвете своя история:
Синий старая мамина кофта, в которой она провожала меня в первый класс;
Жёлтый мой детский свитерок, в нём я впервые читала стихи на утреннике;
Розовый сестрина кофточка, подаренная на день рождения;
Зелёный клочок от бабушкиной старой шали;
Голубой просто мамин любимый моток, без особой истории, но с её теплом, вплетённым в каждую петельку.
Каждый оттенок как отдельный вечер, как крохотное мгновение, вложенное мамой в эту шаль.
Она стала целым миром её миром, нашим миром, сотканным из памяти, заботы и нежности.
Теперь я вяжу сама.
Порой поздним вечером, когда в доме воцаряется тишина, я беру спицы и ловлю себя на том, что движения моих рук точь-в-точь как у неё.
Дочь смеётся:
Мам, кому это ты вяжешь? Сейчас такую одежду не носят. Надо меняться: гардероб, мебель, причёски Ты совсем отстала!
Я улыбаюсь.
Слышу в её голосе себя юную, самоуверенную.
И понимаю: ничего не меняется.
Люди просто говорят и живут на языке своего времени.
А нить одна и та же.
Из рук в руки. Из сердца в сердце.
И, наверное, пока в мире есть хоть одна женщина, что по вечерам берёт в руки спицы, тепло не уйдёт.
Оно просто обретает новые формы.
