Продавщица в магазине внезапно схватила меня за руку и прошептала: “Убегай отсюда, скорее!”
Я больше не могу! Три года, Зоя Семёновна, три года я слушаю его пьяные крики под окнами! голос Анфисы Петровны дрожал от злости. Участковый только разводит руками. Говорит, ничего не сделает, пока этот пьяница кого-нибудь не убьёт!
Анфиса, ты преувеличиваешь, Зоя Семёновна поправила очки и взглянула на соседку с жалостью. Виктор Сергеевич просто несчастный человек. После потери жены совсем сдал.
Несчастный? Анфиса Петровна всплеснула руками. А мы-то счастливые? Моя Леночка в Воронеже с двумя детьми одна бьётся, у тебя сердце шалит, а мы не пьём и не орем по ночам под чужими балконами!
Алевтина Дмитриевна, молча слушавшая перепалку, тяжело вздохнула. Каждая их встреча во дворе старой пятиэтажки неизменно сводилась к обсуждению выходок Виктора Сергеевича. Сегодняшний разговор за чаем не стал исключением.
Давайте о другом поговорим, предложила она, разливая чай. Погода сегодня чудесная, первый по-настоящему тёплый весенний день.
Верно, согласилась Зоя Семёновна, принимая чашку. Ты, Алёнушка, как всегда, голос разума. Ну, как у тебя дела? Как Кирилл?
Всё как обычно, улыбнулась Алевтина Дмитриевна. Вчера звонил из Питера, говорит, важный проект заканчивает. Обещал на майские приехать.
И хорошо, кивнула Анфиса Петровна, немного успокоившись. А то всё одна да одна. В твои-то годы так много работать нельзя. Да ещё в этой библиотеке пылью дышать
Брось, Анфиса, Алевтина Дмитриевна махнула рукой. Мне всего шестьдесят, не так уж много. Да и библиотеку свою я люблю, там вся моя жизнь. А что до одиночества она задумалась, я к нему привыкла. Уже пятнадцать лет, как Геннадия не стало.
Разговор потекла спокойно: обсуждали цены, здоровье, детей и внуков. Когда чайник опустел, Алевтина Дмитриевна взглянула на часы:
Ой, мне пора! Хотела заскочить в «Родничок» перед ужином. Говорят, гречку хорошую завезли, по старым ценам.
Сходи, поддержала Зоя Семёновна. Только не задерживайся, у нас в районе вечерами неспокойно. Участковый на собрании говорил, что какую-то шайку ищут.
Не пугай её, вмешалась Анфиса Петровна. Алёна у нас умница, зря по темноте шататься не станет.
Попрощавшись, Алевтина Дмитриевна отправилась домой переодеться. Район у них был не из лучших окраина провинциального городка, старые дома, тёмные переулки. Но днём бояться нечего, тем более магазин «Родничок» был в пяти минутах ходьбы.
Надев удобные ботинки и взяв сумку-тележку, она вышла из подъезда. Весеннее солнце ласково грело, в палисадниках пробивалась первая травка. «Скоро черёмуха зацветёт», подумала она, вспоминая детство.
«Родничок» был уютным магазинчиком, где продавщицы знали всех покупателей. Алевтина Дмитриевна заходила сюда почти каждый день за хлебом, молоком или крупой.
Колокольчик позвякивал, когда она зашла внутрь. В магазине было пустовато лишь старик у прилавка с колбасой и молодая мама с ребёнком у витрины со сладостями.
Здравствуйте, Наталья Степановна, поздоровалась Алевтина Дмитриевна с продавщицей, полноватой женщиной лет пятидесяти. Гречку привезли? Соседки говорили, хорошая партия.
Здравствуйте, Алевтина Дмитриевна, та улыбнулась. Да, гречка есть, только разложили. В третьем ряду, на нижней полке.
Она кивнула и направилась к указанному месту. Действительно, там стояли аккуратные пакеты с крупой по разумной цене. Взяла два, затем решила посмотреть, что ещё нужно купить.
Бродя между стеллажами, она вдруг заметила, как изменилась атмосфера. Наталья Степановна, всегда разговорчивая, резко замолчала, разговаривая со стариком. Её лицо напряглось, глаза забегали.
В этот момент колокольчик снова звякнул в магазин вошли двое. Первый, высокий и тощий, в кепке, нахлобученной на глаза, быстро осмотрел помещение. Второй, пониже, с каменным лицом, встал у выхода, будто перекрывая его.
Алевтина Дмитриевна не придала этому значения. Мало ли кто заходит. Она продолжила выбирать консервы, размышляя, взять ли кильку Кирилл её любил.
Вдруг она почувствовала чьё-то дыхание рядом. Повернувшись, увидела Наталью Степановну, стоявшую вплотную. Лицо продавщицы побелело.
Вам помочь что-то найти? громко спросила та, а затем, схватив её за руку, прошептала: Убегай. Через подсобку, чёрный ход. Эти бандиты, вчера магазин на соседней улице ограбили. Двух женщин в больницу увезли.
Алевтина Дмитриевна застыла. «Не может быть! Среди бела дня? В нашем тихом “Родничке”?» Но страх в глазах Натальи Степановны не оставлял сомнений.
Нет, спасибо, я сама, громко ответила она, а затем тихо спросила: А вы? И другие?
Я тревожную кнопку нажала, еле слышно прошептала продавщица. Но пока полиция приедет Вас не заметят. Уходите!
Она подтолкнула Алевтину Дмитриевну к двери с надписью «Сотрудники».
Сердце бешено колотилось, когда та, убедившись, что мужчины заняты стариком, юркнула в дверь.
В тесной подсобке, заваленной коробками, она остановилась на секунду. «Может, ошибка?» Но внутренний голос твердил: «Беги!»
Пробираясь к задней двери, она услышала громкий хлопок, затем крик. Руки задрожали, но она шла дальше. Дверь поддалась не сразу, со скрипом открылась и вот она уже на задворках, среди мусорных баков.
«Что теперь?» лихорадочно соображала она. Бежать домой? Но вдруг её увидят? Позвонить в полицию? Телефон остался в сумке у кассы!
Решение пришло сразу. Неподалёку был опорный пункт, где дежурил участковый Игорь Васильевич. До него два квартала.
Быстрым шагом, почти бегом, она двинулась к участку. «Что скажу? Поверят ли?»
У дверей она столкнулась с Игорем Васильевичем грузным мужчиной с усталым лицом.
Игорь Васильевич! выдохнула она. В «Родничке» ограбление! Наталья Степановна нажала тревожную, но
Участковый изменился в лице:
Когда?
Только что! Она вывела меня через чёрный ход. Двое, один в кепке, второй с каменным лицом.
Игорь Васильевич выхватил рацию:
Дежурный, код три! Нападение на «Родничок» по Заводской. Возможно, вооружённые. Нужна группа!
Повернулся к ней:
Ждите здесь.
И побежал к магазину.
Оставшись одна, она опустилась на скамейку. Ноги подкашивались, руки дрожали. «Что с Натальей Степановной? С той мамой и ребёнком? Что за хлопок?»
Время тянулось мучительно. Вскоре завыли сирены, промчались полицейские машины. Через полчаса появился Игорь Васильевич. Лицо его было мрачным, но в глазах читалось облегчение.
Всё кончилось, сказал он тихо. Наталья Степановна жива, царапины, шок. Маму с ребёнком успели отпустить. Эти… ушли через главный вход, пока мы ехали, но камеры есть, опознали одного из прошлого ограбления. Найдём.
Алевтина Дмитриевна закрыла глаза, чувствуя, как тело отпускает напряжение.
На следующий день соседки собрались у неё дома. Гречки не было, но чай налили крепкий, с малиновым вареньем.
Вот ты какая, наша тихоня, сказала Анфиса Петровна, глядя на Алевтину Дмитриевну с восхищением. Кто бы подумал, что ты первой-то окажешься.
Я просто пошла по зову, ответила та, поглядывая в окно, где за черёмухой уже розовели первые цветы. Кто-то должен был это сделать.
