Это случилось в день свадьбы нашей почтальонши Ольги.
Что за свадьба была Не праздник, а сплошное горе. Вся деревня собралась у сельсовета не поздравлять, а судить. Стоит Ольга, тоненькая, как тростинка, в простеньком белом платье, которое сама сшила. Лицо бледное, только глаза огромные, испуганные, но упрямые. А рядом жених, Виктор. Виктора у нас звали «Зэком». Вернулся он за год до этого из мест не столь отдаленных.
За что сидел никто толком не знал, но слухи ходили страшные. Высокий, угрюмый, молчаливый, со шрамом через щеку. Мужики здоровались с ним сквозь зубы, бабки детей за юбки прятали, а собаки, завидев его, поджимали хвосты. Жил он на отшибе, в развалюхе деда, один, работал на самой тяжелой работе, за которую никто другой не брался.
И вот за этого-то человека выходила замуж наша тихая Ольга, сирота, которую вырастила тетка.
Когда председатель их расписал и сказал казенное: «Можете поздравить молодых», в толпе никто не шелохнулся. Гробовая тишина. Только ворона на тополе каркнула.
И в этой тишине вперед вышел Ольгин двоюродный брат, Серега. Он после смерти родителей считал ее младшей сестрой. Подошел, посмотрел на нее ледяным взглядом и прошипел так, чтобы все слышали:
Не сестра ты мне больше. С сегодняшнего дня нет у меня сестры. Связалась с кем попало, род опозорила. Чтоб ноги твоей в моем доме не было!
Плюнул у ног Виктора и ушел, рассекая толпу, как бульдозер. За ним и тетка, поджав губы, потянулась.
Ольга стояла, не шевелясь, только по щеке медленно скатилась слеза. Даже не вытерла. Виктор на Серегу волком взглянул, скулы заиграли, кулаки сжал. Думал, бросится. Но вместо этого осторожно взял Ольгу за руку и тихо сказал:
Пойдем, Оля.
И они пошли. Вдвоем, против всей деревни. Он высокий и мрачный, она хрупкая, в своем белом платьице. А им в спину шепотки да косые взгляды. У меня аж сердце сжалось. Смотрю на них и думаю: «Господи, сколько же им сил понадобится, чтобы выстоять»
А началось все с малого. Ольга почту разносила. Тихая, незаметная девушка. И вот как-то осенью, в распутицу, на нее напала свора бродячих псов. Она закричала, письма в грязь рассыпались. И вдруг откуда ни возьмись Виктор. Не закричал, не замахался. Просто шагнул к вожаку, что-то тихо сказал и тот попятился, а за ним и вся стая.
Молча собрал письма, отряхнул, подал ей. Она подняла на него заплаканные глаза: «Спасибо». Он хмыкнул, отвернулся, ушел.
С тех пор она стала за ним наблюдать. Видела то, чего другие не замечали. Как старухе Анфисе забор поправил молча, без просьбы. Как теленка из реки вытащил. Как замерзшего котенка за пазуху принес.
Делал он это украдкой, будто стыдился доброты. А Ольга видела.
Стали встречаться у дальнего родника, когда стемнеет. Он молчал, она говорила. Однажды принес ей цветок дикую гвоздику, что на болотах растет. Тогда она поняла пропала.
Когда объявила родне, что за Виктора замуж идет, скандал был! Тетка ревела, Серега грозился его избить. А она стояла на своем: «Он хороший. Вы его просто не знаете».
Жили трудно. Работу Виктору не давали, перебивались подёнщиной. Дом старая развалюха, но чистота, уют. Он ей полки смастерил, крыльцо починил, цветы под окном посадил. Вечером придет, черный от усталости, а она суп поставит и в этом молчании была вся любовь.
Деревня их не принимала. В магазине Ольге хлеб черствый подсовывали. Дети камнями в окна кидали. Серега, завидев их, на другую сторону дороги переходил.
Так год прошел. А потом случился пожар.
Загорелся сарай Сереги, огонь перекинулся на дом. Толпа сбежалась, но пламя бушевало. Вдруг жена Сереги закричала:
Наташка там! В доме!
Серега рванулся, но из сеней уже пламя било. Мужики его держали: «Сгоришь!»
И в этот момент из толпы шагнул Виктор. Облился водой из бочки и в огонь.
Прошла вечность. Уже никто не верил, что он выйдет.
И вдруг дым, пламя, и он, обгоревший, шатаясь, несет девочку в мокром одеяле. Передал ее и рухнул.
Наташка жива, только дымом наглоталась. А Виктор Весь в ожогах. В бреду одно твердил: «Оля Оля»
Очнулся в медпункте. Первое, что увидел Серегу на коленях. Тот молча взял его руку, прижался лбом.
С того дня все изменилось.
Мужики дом им отремонтировали. Серега стал Виктору ближе брата. То крыльцо поправит, то сена привезет. Жена его, Галя, Ольге то пирогов напечет, то молока принесет.
Потом родилась у них дочка Настенька, вылитая Ольга. Потом сын Сашка, копия Виктора, только без шрама.
Дом наполнился смехом. Виктор, такой угрюмый, оказался нежнейшим отцом. Придет с работы дети на шею, он их подбрасывает, хохот на всю избу.
А однажды зашел я к ним во дворе картина: Виктор, могучий, чинит Сашкин велосипед. Рядом Серега держит колесо. Мальчишки в песочнице возятся.
Тишина. Только молоток стучит да пчелы в цветах гудят.
Ольга вышла на крыльцо, квас подала. Улыбнулась мне и в той улыбке было столько счастья, что сердце защемило.
Она не ошиблась. Пошла наперекор всем и обрела всё.
Теперь их дом в геранях. Виктор, седой, но крепкий, учит Сашку дрова колоть. Настя, уже невеста, с Ольгой белье развешивает.
Смеются.
Вот и думаешь: сколько зря потрачено времени на страх и осуждение. А счастье оно всегда рядом. Просто руку протянуть.
