Чего ты вчера так раздухарилась? Холодильник забит, не обеднеешь, усмехнулся брат мужа, хотя в глазах мелькнула тень раздражения.
На следующий день ближе к полудню Алевтина стояла у плиты, готовя себе лёгкий суп. Она планировала провести день в тишине, без лишних разговоров, но звонок в дверь нарушил её покой.
Сначала она подумала, что это соседка за солью или курьер, но, взглянув в глазок, увидела знакомое лицо. Артём.
Он стоял с привычной наглой ухмылкой, держа в руках пустой пластиковый контейнер.
Алевтина открыла дверь, но осталась на пороге, не приглашая его войти.
О, привет! небрежно бросил он, будто ничего не произошло. Проходил мимо. И думаю, может, у тебя настроение хорошее, поделишься чем-нибудь для детишек? Ты так вкусно готовишь Может, мясца осталось?
Она не ответила сразу. Просто смотрела на него, придерживая дверь.
Что, кризис щедрости? продолжил он с усмешкой. Или жадность задушила?
Знаешь, Артём, наконец сказала Алевтина, вчерашнего ужина тебе мало? Или за детьми прятаться не стыдно? Я не Игорь, меня слезами не растрогаешь!
Да ладно, у тебя же еды выше крыши, денег куры не клюют, повторил он почти дословно, не обеднеешь.
Эта фраза взбесила её. Молчать она больше не собиралась.
Ошибаешься. Обеднею. Но не из-за еды из-за того, что позволяю таким, как ты, считать мой дом бесплатной столовой.
Ухмылка сползла с его лица.
Что, обиделась? попытался пошутить он, но голос напрягся.
Нет, Артём. Я просто перестала быть удобной.
Не говоря больше ни слова, она захлопнула дверь прямо перед его носом.
Игорь, услышав звук двери, вышел из комнаты.
Кто это был?
Твой брат, спокойно ответила она. За добавкой пришёл.
Он нахмурился.
И что ты ему сказала?
Что у нас для него больше нет еды.
Он долго молчал, потом сел за стол и провёл руками по лицу.
Лёля, ты понимаешь, что он теперь обидится?
Пусть. Лучше пусть он обидится, чем я буду чувствовать себя прислугой в собственном доме. Объясни это своему брату чётко.
В тот момент Алевтина поняла, что больше не боится ни Артёма, ни недовольства мужа. Отныне в её доме будут её правила.
Утро встретило её запахом кофе и звоном ложки о кружку. Игорь уже был на кухне. Он сидел за столом, листая телефон, и, заметив её, сделал вид, что всё в порядке. Алевтина коротко поздоровалась и молча налила себе чай.
В голове прокручивались вчерашние события. Каждая фраза, каждый взгляд как заезженная пластинка. Чем больше она об этом думала, тем яснее понимала: начатый разговор нужно продолжать.
Ты позвонил Артёму? Объяснил всё? спросила она, глядя на чайник.
Да, ответил он после паузы. Сказал, что всё нормально, пусть не переживает.
Алевтина подняла глаза.
Нормально? Ты это так называешь?
Игорь откинулся на стуле и вздохнул.
Лёль, я просто не хочу ссор. Это же семья. Ну взял он мяса, что такого? Видно же, что у них туго.
Я вижу лишь одно, резко оборвала она, им удобно приходить и брать, а тебе удобно делать вид, что так и должно быть.
Он замолчал. Видимо, не ожидал такого напора.
Алевтина встала, подошла к раковине и поставила чашку.
С сегодняшнего дня, тихо, но чётко сказала она, в нашем доме будут другие правила. Хочешь помочь помогай. Но не за мой счёт и не унижая меня.
Игорь смотрел на неё несколько секунд, потом опустил глаза на телефон. Казалось, он вот-вот что-то скажет, но в итоге лишь пожал плечами.
В то утро Алевтина чувствовала себя иначе. Впервые за долгое время не только обиду, но и уверенность. Она больше не собиралась подстраиваться под чужие ожидания.
Она взяла сумку и ключи.
Я вышла, бросила на ходу.
А ужин? спросил он.
Разберёшься, холодильник полон, ответила она и закрыла дверь.
На улице было свежо, лёгкий ветер играл её волосами. Она шла по улице, чувствуя, что сделала первый шаг к переменам. Возможно, будет больно. Возможно, Игорь будет сопротивляться. Но она знала одно: назад дороги нет.
Глубоко внутри Алевтина понимала впереди разговоры, решения, может, даже выбор, который изменит их жизнь. Но сейчас, шагая по утреннему городу, она чувствовала себя сильнее, чем когда-либо.
Она зашла в магазин, чтобы купить что-то для себя. Не для дома, не «для всех», а просто для себя. Выбирая новую сумку, осознала: давно не позволяла себе таких мелочей. Всё её время уходило на дом, мужа и его родню.
У кассы зазвонил телефон. На экране Игорь.
Да? ответила она, стараясь говорить ровно.
Лёля Артём тут, в трубке слышался шум и смех. Говорит, хотел извиниться
Сердце сжалось. Звучало слишком неправдоподобно. Артём и извинения вещи несовместимые.
Скоро буду, коротко сказала она и положила трубку.
Дорога домой казалась длиннее обычного. В голове крутились варианты: то ли он правда замириться пришёл, то ли опять с «просьбой».
Когда она вошла, Артём сидел на кухне, развалившись на стуле. Перед ним тарелка с бутербродами, рядом явно не пустой пакет.
Лёль, протянул он, чего ты вчера раздухарилась? Всё же нормально Да и вообще, холодильник забит, не обеднеешь.
Алевтина молча сняла пальто и поставила сумку в угол.
«Нормально» это когда спрашивают, прежде чем взять. А когда берут молча это называется иначе.
Артём усмехнулся, но в глазах промелькнуло раздражение.
Слушай, у нас в семье так заведено. Что наше то общее.
Может, для тебя, спокойно ответила она, но здесь мой дом, и правила здесь тоже мои.
Игорь нервно вертел кружку у плиты. Видно было, что он не знает, на чью сторону встать.
Артём встал, схватил пакет и бросил на ходу:
Вижу, как вы живёте. Не последний кусок отбираю. Ладно, живите как хотите. Только потом не жалуйтесь, если помощь не понадобится. Чёрный день у всех бывает. Алевтина спокойно подошла к окну и открыла форточку, впуская свежий воздух.
Пусть будет чёрный, сказала она, глядя вдаль. Но мой дом не благотворительность.
Дверь хлопнула. Игорь молчал.
А она впервые за долгое время глубоко и свободно вздохнула.
