**ПЯТЬ ГРАНЕЙ БУДУЩЕГО**
Ну, наши дети хоть не оставят нас в старости не зря же их рожали. А вот у тебя, Даш, реально проблема, с усмешкой, но не без участия сказала Надежда, доливая ей в бокал белого вина.
Пятеро женщин расположились под зонтами у бара на берегу Сочи. Вечер пах морем, соснами и лёгкой грустью.
Когда подруги позвали Дарью с собой в санаторий, она не знала, чего ожидать. В её представлении «санаторий» ассоциировался с советским прошлым профсоюзные путёвки, грязелечение и скучные процедуры. Разве что какой-нибудь флирт на склоне лет если повезёт.
Но оказалось современный комплекс с вкусной едой, СПА, массажами и тенистыми аллеями, где можно гулять часами, вдыхая аромат хвои и наблюдая, как солнечные лучи играют в листве.
Море, хоть и не самое тёплое, всё равно радовало. По обе стороны от пляжа тянулись зоны для нудистов: слева женская, справа мужская.
Женская всех рассмешила: «Ну, мы ещё ничего, если сравнивать!»
А вот мужская Тут смех был уже от шока.
Гляньте, у этого толстяка меньше, чем у моего внука! фыркнула Люба.
А у того коротышки всё наоборот будто корень свёклы, подхватила Света.
Спасибо, девушки! неожиданно отозвался мужской голос.
Подруги фыркнули и поспешили дальше, пряча улыбки. Забыли, что тут хоть и курорт, но всё же Россия.
После ужина никто не хотел расходиться процедуры придали бодрости. В баре играла музыка, солнце медленно тонуло в море, а разговор незаметно свернул на больные темы в прямом смысле.
У одной скакало давление, у другой ныла спина, третья жаловалась на бессонницу. Потом заговорили о старости, о страхе одиночества, о детях, которые живут своей жизнью.
Дарья попробовала пошутить:
Мир и так сходит с ума, может, нам и стареть не придётся.
Но подруги уже разошлись каждая делилась либо страхами, либо наивными надеждами.
И вдруг Алёна оживилась:
Помните, вы меня вчера потеряли в торговых рядах? Я там встретила старушку с необычными камнями. Купила вот этот, она достала из холщовой сумки голубовато-зелёный кристалл со сколотой верхушкой. Говорит, он показывает будущее.
Что? прищурилась Надя.
Показывает, вроде. Я не всё разобрала говорила она с акцентом, но сказала: «Пять раз осталось». А нас как раз пятеро. Может, попробуем?
Подруги засмеялись, но всё же прикоснулись к камню.
**Картинка первая. Надежда.**
К восьмидесяти Надя уже несколько лет была вдовой. Жила в своей просторной «трёшке», держалась бодрячком, хоть зрение подводило.
Дочь крупный чиновник, вечно занята: даже замуж выйти некогда. Ухаживала за матерью из чувства долга, без особой нежности.
Как-то Надежда полезла на табуретку достать с антресоли старую вазу для дочери. Упала. Переломов не было, но синяков хватило. Дочь всплеснула руками и забрала её к себе «на время».
Белый ремонт, белая мебель, белая тоска.
Однажды Надя пролила компот.
Мам! Ну зачем тебе лезть?!
Ну хоть цвет появился, попыталась пошутить Надя. А то как в больничном коридоре.
Но шутка повисла в воздухе.
**Картинка вторая. Алёна.**
Алёна растила сына одна. Всё для него, всё ради него.
Сын вырос, стал айтишником и неплохо устроился. Женился на иностранке и словно отдал ей всю любовь, что должна была достаться матери.
Невестка холодная, как лёд. Квартира, переписанная «для налоговой оптимизации», теперь её владение.
Алёне тяжело ходить, сердце пошаливает, дышать трудно. За ней вроде ухаживают, но сквозь зубы.
«Мам, не лезь! Мам, не мешай!»
Она почти не выходила из своей комнаты, иногда плакала тихо ночью, а утром снова улыбалась.
Однажды позвонила Надежде.
Я больше не могу.
Тогда собирай вещи. Переезжай ко мне. Вдвоём как-нибудь выкрутимся.
И выкрутились.
Одна видела плохо, другая еле ходила, но вместе справлялись.
Смеялись над собой:
Ты опять шваброй весь сор в углы загнала!
Зато посередине чисто!
Вечерами болтали о политике, будущем, технологиях, счастье Взгляды у них были разные, но это только оживляло спор.
Потом включали телевизор: Надя слушала, Алёна описывала.
Может, и хорошо, что я плохо вижу, говорила Надя. Мир стал какой-то неприглядный.
Бред, отмахивалась Алёна. Просто мы уже музейные экспонаты, а мир бежит вперёд.
**Картинка третья. Любовь.**
У Любы две дочки-погодки. В старости одна взяла её к себе, вторая навещала с внуками.
Дом гудел, пах ванилью и детским мылом.
Бабуль, ты правда родилась, когда телефоны были с проводами? округлял глаза кудрявый малыш. А динозавров видела?
Ага, смеялась Люба. И у них были хвосты!
Мальчишка в испуге нырял под стол.
А Люба гладила его по голове и думала: «Вот оно, счастье в этих маленьких кудряшках».
**Картинка четвёртая. Дарья.**
Дарья, врач, почти всю жизнь прожила одна. Два брака, сотни смен, тысячи пациентов. Работала и копила на старость. Знала надеяться не на кого.
Когда силы начали уходить, сама выбрала пансионат современный, ухоженный, с садом и танцами по выходным.
И неожиданно расцвела.
Прогулки, экскурсии, лото, новые подруги.
А на танцах симпатичный сосед с тросточкой как-то сказал:
Можно пригласить вас на вальс?
Дарья рассмеялась:
Если успеете за мной. Давайте начнём с чего-то полегче?
**Картинка пятая. Светлана.**
Света с мужем мечтали о домике у моря. И купили в Крыму.
Теперь у них маленький рай: местная женщина помогает по хозяйству.
Муж перенёс инсульт, но по вечерам Светлана выводила его в кресле на берег.
Сидели, смотрели, как солнце растворяется в воде, и говорили обо всём. Или просто молчали им и так было хорошо.
Как же здорово, что мы успели, шептал он.
Успели, отвечала она.
Когда видения исчезли, женщины долго молчали.
Небо стало сиреневым, волны шептали что-то своё, бесконечное.
Ну что, прокашлялась Света, не так уж и страшно, да?
Даже неплохо, улыбнулась Алёна. Всё по-человечески.
И даже красиво, добавила Надя. Только бы без синяков. Ещё вина за это?
Все рассмеялись.
Официант принёс новую бутылку. Кристалл на столе отражал закат тускло, но упрямо. Он не треснул, не погас просто стал прозрачнее.
Пусть будет так, сказала Дарья. У каждой свой путь, но в целом ничего.
Старость тоже жизнь, наливая вино, произнесла Люба. Просто другой этаж.
Они чокнулись, и море тихо согласилось.
