Бабушке оставалось недолго, и дом пора было продавать…
Когда в двадцать четыре года Даша решила остаться жить в дедовской избе, многие крутили у виска.
Молодая, здоровая, в Москве бы карьеру строила! А тут старики, грядки, нищета, обсуждали в сельпо.
Но Даша молча складывала покупки в сумку и шла домой по пыльной дороге. Её здесь все знали внучка Григория Степановича и Татьяны Фёдоровны, студентка, которая приехала на лето, да так и осталась. Дед уже плохо соображал то очки потеряет, то забудет, кур покормил или нет. Бабка держалась бодрее, но давление и одышка выдавали возраст.
Даша кормила, убирала, возила деда в поликлинику, вставала ночью, когда бабушку «прихватывало». Дом разваливался крыша текла, печь крошилась. Но девушка, подрабатывая удалённо и получая дедову пенсию, взялась за ремонт. Соседи помогали: кто крышу перекрыл, кто печь сложил. Через год во дворе появилась времянка там Даша и жила. В трудные минуты гладила кота Пончика, грела руки у печки и размышляла. Как-то дед, глядя в окно, сказал:
Даш, ты у нас как свет в окошке. Не бросишь?
Да куда я, дед, ответила она.
Он достал из сундука потрёпанную папку:
Вот, бумагу сделал. Дом, земля. Чтобы не отняли.
Даша развернула завещание, заверенное в администрации. Всё по закону свидетели, печать сельсовета. Она молча кивнула и убрала документ.
Григорий Степанович умер в начале марта. Похороны прошли тихо пришли соседи, поплакали. Мать Даши, Светлана, жила в городе и навещала редко. Зато дядя Игорь объявился нежданно. С женой, с гостинцами. Он давно обитал в областном центре, в коттедже, о родителях вспоминал раз в год, да и то не всегда.
Даша копала грядки, когда во двор въехала иномарка. Вышел Игорь в модных кроссовках, в лёгкой куртке. За ним вышла жена Алла ухоженная, с маникюром, дрожащая от холода.
Мам! Игорь бросился к Татьяне Фёдоровне, стоявшей на крыльце с веником. Вот и мы! Не смогли не приехать!
Он обнял мать, чмокнул в щёку. Та смущённо улыбнулась.
Заходите, чайку попьём.
Даша вошла следом. Игорь кивнул ей с лёгким пренебрежением:
Даш, привет. Всё ещё тут?
На кухне закипела суета. Алла села, не снимая шубы.
Мам, у вас тут… колоритно. Но холодно. Отопления нет?
Печка. Как всегда было, ответила Татьяна Фёдоровна.
Ну вот, вот я и говорю! Как одна-то теперь? Тяжело?
Даша помогает, отмахнулась бабка. Хозяйство держит.
Игорь посмотрел на племянницу:
Молодец, конечно. Но… ты ж молодая. Не надоело? Всё ж не твоё.
Даша скосила глаза:
Ага. Только вкладывалась, будто своё. От вас помощи не видела.
Алла фыркнула:
Даш, ну ты же на фрилансе. Где ты там вкладывалась? Продукты купить это не вклад.
Я крышу перекрывала. Печь новую клала. Домик во дворе построила.
Самострой, бросил Игорь. Кто разрешал?
Он отставил чашку:
Мам, скажу прямо. Дело не в Даше. Но… тебе тянуть это хозяйство тяжело. А место глухомань. Продали бы. Мы бы покупателей нашли. Деньги тебе на жизнь. А жить бы могла у нас. Мы ж родня.
Даша медленно поставила чашку:
Вы пять лет не приезжали. Только смски на праздники. А теперь вдруг такие заботливые.
Игорь усмехнулся:
Не тебе судить, девочка. Ты тут временно. Дед приютил ну и ладно.
Приютил? Даша встала. Я ночами с ним сидела, когда он кашлем задыхался! Я ему пелёнки меняла! А вы даже не звонили!
Это не даёт тебе прав на имущество, ясно?
Татьяна Фёдоровна резко оборвала:
Хватит! Я ещё жива. Делить нечего.
Но Игорь раскалился:
Мам, ты ж понимаешь… Всё твоё. А Даша… Может, и хорошая, но что дальше?
Даша повернулась к бабке. Та смутилась:
Он же сын. Хочет помочь. Я… запуталась. Не дави на меня, Даш.
Алла добавила сладким голоском:
Даш, ну правда. Сколько тут сидеть будешь? Молодая а возишься с капельницами да курами. Ненормально. Хочешь тут состариться?
Даша вышла на улицу.
Они остались пить чай.
Через несколько дней
Что это? спросила Даша.
Документы. Я продала участок.
В ушах зазвенело.
Что? Кому?
Покупатели из района. Игорь помог оформить.
Там же мой дом!
Дом не оформлен. Его как бы нет. А участок мой.
Даша долго молчала.
Ты подписала, потому что Игорь нашептал?
Он заботится. Он сын. Родной. А ты…
А я что?
Татьяна Фёдоровна отвернулась, будто забыла все Дашины старания.
Не могу ругаться. Уходи.
Бабуль, ты же мне доверяла! Я ж за тобой, за дедом…
Так ты и жила тут! На всём готовом!
Даша показала завещание. Бабка махнула рукой:
Дед в бреду писал. Недействительно. Дом на мне. Что ты докажешь?
Я тут живу! Это мой дом!
Она пошла к местному юристу. Та сразу сказала:
Сложно, но шансы есть. Завещание оформлено через администрацию законно, если соблюдены формальности. Нужно доказать, что ты приняла наследство фактически: жила, вкладывалась. Свидетели кто видел, как ухаживала, строила всё важно!
Свидетели есть. И чеки. Медсестра, глава сельсовета, соседка Галя, что стройматериалы таскала.
На суде представитель Игоря заявил:
У истицы нет прав на собственность. Завещание не заверено нотариусом. Имущество принадлежало Татьяне Фёдоровне.
А истец жила и вкладывала средства? спросила судья.
Ну… из доброты. Обязательств не было.
Уточните: кто платил за ремонт, кто проживал, кто ухаживал?
Разбирательство закрутилось.
Через два месяца суд признал права Даши на часть участка по завещанию. Продажу отменили. Игорь должен был вернуть деньги покупателям.
А бабка…
Дашенька… прости. Не знала, что он с жуликами связался. Хотела как лучше…
Ты продала мой дом, бабуля. Ты продала не дом, а землю. А дом мой, по суду. И я останусь.
Бабка заплакала, сгорбилась, стала вдруг маленькой.
Оставайся только не гони. Я же твоя.
Даша подошла, обняла её тонкие плечи дрожали под платьем.
Не гоню. Но жить будем по-новому. Вместе.
Через неделю Игорь уехал. Деньги вернул молча.
А Даша посадила у крыльца новые кусты сирени белые, как те, что цвели в детстве.
Вечерами она сидела на крыльце с чашкой чая, рядом мяукал Пончик, а в избе за стеной бабка вязала шарф длинный, тёплый, будто на всю оставшуюся зиму.
