Крест на всю жизнь
Если ты такие вопросы задаёшь, лучше и не рожай. И никого не слушай. Я вот тоже когда-то прислушалась… вздохнула мать. Все эти советчики потом по углам разбегутся, а крест тебе на шею повесят.
Совет вроде дельный, но у Светланы внутри всё сжалось, а в горле встал ком. Глаза застилали слёзы. Она поняла: если сейчас не прервёт разговор, разрыдается прямо в трубку. А самое обидное мать вряд ли поймёт, в чём дело.
Поняла. Спасибо, мам. Ещё подумаю… Позвоню позже, выдавила Светлана и отключила звонок.
Она прижала к груди подушку, сгорбилась. Это был не просто совет. Это было нечаянное признание. Словно дверь в прошлое распахнулась, и всё вдруг встало на свои места.
…С дочерью Надежда была… старательной и обязательной. Следила, чтобы Светлана ела досыта, отдавала ей самое лучшее, даже если сама сидела впроголодь. У девочки было много игрушек и красивой одежды. Хоть мать и растила её одна, Светлана ходила в музыкалку и на танцы.
Словом, у неё было всё. Кроме любви.
Надежда никогда не говорила дочери, что любит её. Не обнимала, не разговаривала по душам, не хвалила. Да что там даже не ругала. Она будто была совершенно равнодушна к ребёнку.
Светлана хорошо запомнила, как они с Верой, соседкой по парте, получили двойки за контрольную. Веру тогда чуть слеза не разобрала.
Тебе-то повезло. Тебя дома не отругают. А мне сейчас влетит… Если вечером не выйду значит, телефон отобрали, вздохнула подруга.
Это тебе везёт. Тебя хотя бы ругают… тихо сказала Светлана.
Вера уставилась на неё в недоумении. Неужели кто-то в здравом уме хочет, чтобы на него кричали и читали нотации?
Ты с ума сошла? Ну, если хочешь, можешь выслушивать их претензии вместо меня, усмехнулась Вера. Я только за.
Светлана отвернулась. Она бы с радостью, но мать не проверяла её дневник. А зачем? Светлана была отличницей. Ну, до поры до времени.
Сначала Светлана думала: если будет «достаточно хорошей», мать наконец заметит её. Похвалит за успехи в музыкалке, за пятёрки, восхитится танцами. Но нет. Надежда реагировала сдержанно, будто так и должно быть.
Тогда Светлана притворилась больной. Говорила, что болит живот. Хотела, чтобы мать поволновалась, поухаживала. Да, это плохо, но как ещё привлечь внимание?
Частично план сработал. Надежда действительно стала уделять ей больше времени. Вот только радости от этого не было. Мать таскала Светлану по врачам, пока у той не обнаружили гастрит. Потом давала таблетки по часам и кормила строго по диете. Никаких нежностей, сочувствия или переживаний. Только холодная практичность.
Тогда Светлана пошла на крайние меры. Начала прогуливать школу, получать двойки, бросила танцы и музыку, перестала помогать по дому. Даже грубила в лицо.
Ни-че-го.
Не хочешь учиться твои проблемы, спокойно сказала ей мать. До восемнадцати кормить обязана, а дальше сама. Только если вылетишь со справкой, никуда не возьмут. Сейчас даже продавцу девятилетка нужна.
По поводу уборки Надежда заявила: пока дочь не вымоет пол и ванну, гулять не пойдёт. Светлана попыталась закатить истерику, но мать указала на дверь.
Не нужны мне эти сцены. Рыдай у себя в комнате, сказала Надежда и закрылась в спальне.
После этого истерик больше не было. Светлана проплакала полночи, чувствуя себя брошенной. Будто для матери она просто кукла, которую надо одеть и накормить, а не живой человек.
Она решила пойти дальше. Однажды Светлана ушла ночевать к подруге, не предупредив мать. Думала: будет ли Надежда волноваться или вообще забудет о ней? Может, вздохнёт с облегчением?
Но нет. Мать обзвонила всех, нашла её и привезла домой. И снова ни крика, ни упрёков.
Продолжишь в том же духе в полицию попадешь. А там церемониться не станут, скажут, что я не справляюсь, и отправят в детдом, сухо констатировала Надежда.
Лучше бы она разбила тарелку, накричала или даже взялась за ремень.
С годами Светлана не смирилась, но привыкла. Когда переехала к будущему мужу стало легче. Отношения с Артёмом развивались стремительно, и уже через полгода они подали заявление в ЗАГС. Светлана так изголодалась по любви, что потеряла голову.
Ей повезло парень оказался хорошим. Ответственным, с твёрдыми планами.
А как ты к детям относишься? спросил он ещё до свадьбы.
Светлана растерялась. Дети казались ей логичным продолжением семьи. Но при мысли о собственном ребёнке её охватывал ужас. А вдруг она станет плохой матерью? А если её ребёнок будет чувствовать себя так же, как она в детстве?
Думаю, я пока не готова, честно призналась она.
Но не всё зависит от планов. Светлана забеременела. Как ей казалось не вовремя. Своего жилья не было, а цены росли быстрее зарплат.
Да брось! У половины страны ипотека, а у кого-то и того нет. И ничего, живут, детей растят, отмахнулась подруга, выслушав её переживания.
Муж тоже хотел оставить ребёнка.
Решать, конечно, тебе. Но мы же семья, вроде всё нормально. Я хочу стать отцом.
Но чем больше Светлана слышала подобное, тем сильнее сомневалась. В итоге она решила посоветоваться с матерью и услышала то, что перевернуло её мир. Выходит, она сама была нежеланным ребёнком?
И ведь Надежда говорила это без злости. Просто констатировала факт. Как говорится, правда глаза колет…
Несколько дней Светлана жила как в тумане. Ходила на работу, готовила ужин, смотрела с мужем фильмы, но всё механически. Не могла разобраться в себе. Неужели она так и не услышит от матери «я тебя люблю»? А что делать с ребёнком?
Не выдержав, Светлана поехала к свекрови. Татьяна Ивановна была строгой, но душевной, и это притягивало Светлану. Да, она могла ворчать по поводу молодёжной моды или сделать замечание о пыли на комоде. Но это было лучше равнодушия.
Света? Ты что без предупреждения? насторожилась Татьяна, открывая дверь.
Да я… просто так, голос Светланы дрогнул.
Но Татьяна не стала давить. Впустила невестку, налила чаю, поставила на стол хлеб с вареньем.
Есть ещё рагу с фасолью, если хочешь, сказала она, заглядывая в холодильник. Ты с Артёмом не поссорилась?
Нет, Светлана закусила губу. Просто… мама.
И тут прорвало. Светлана рассказала всё: про детство, про разговор с матерью, про двойки, которые никого не волновали, про молчаливые вечера, про страх быть нелюбимой и вечное чувство вины.
Татьяна слушала, хмурясь, а потом отставила чашку и тяжело вздохнула. У Светланы сердце ушло в пятки. Зря нагрузила свекровь?
Знаешь, Свет, сказала Татьяна после паузы. Я, конечно, замечала, что у вас с матерью холодно, но не думала, что настолько. Но ты на неё не злись, ладно? Не думаю, что она со зла. Может, жизнь так изломала, что душа зачерствела. Может, инстинкта нет. Но бывает и хуже. А Надежда… Она плохая мать, но не плохой человек.
Не плохой? Разве хороший человек не любит своего ребёнка?
Бывает и так. Страшно, но бывает. Иногда человек и себя-то не любит, не то что других… Татьяна вздохнула. А насчёт ребёнка… Слушай сердце.
А вдруг я стану как мама?
Не станешь, Татьяна фыркнула. Артём рассказывал, как ты с бездомным котёнком возилась. Люди, которые никого не любят, так не умеют.
Ребёнок не котёнок. Вдруг не справлюсь?
Ты думаешь, у кого-то сразу получается? По секрету: все хорошие матери боятся быть плохими. Идеальных мам не бывает. Все ошибаются. И я ошибалась, и твоя мать, и ты будешь. Главное хотеть любить, даже если не всегда получается. Ой, велела тебе никого не слушать, а сама разошлась… Татьяна улыбнулась.
Светлана улыбнулась в ответ. Робко, но искренне. Тревога не ушла, но стало легче. Разговор со свекровью согревал, и это успокаивало.
В итоге Светлана оставила ребёнка. Беременность давалась тяжело: токсикоз, страхи, перепады настроения. Но Артём был рядом. Носил за мандаринами ночью, успокаивал, терпел капризы. Татьяна тоже помогала: ходила по врачам, учила ухаживать за малышом.
Мать звонила редко. Спрашивала, не нужна ли помощь. После родов привезла с собой мешок детских вещей, но не более того.
Прошли годы. У Светланы подросла дочь шумная, любопытная, упрямая. Иногда она кричала, ломала игрушки, закатывала истерики. Светлана уставала, злилась, но когда девочка болела сидела у её кровати, гладила по голове, читала сказки. И не могла объяснить дочери, почему в такие моменты ей хочется плакать.
Стыдно было признаться самой себе, что сейчас она даёт ребёнку то, о чём сама мечтала в детстве.
Отношения с матерью не стали теплее, но сохранились. Светлана больше ничего не ждала от неё. Теперь сама помогала деньгами, привозила продукты, звонила справляться о здоровье. Да, Надежда не была хорошей матерью и бабушкой, но она была. Может, не умела любить, но по-своему старалась. И этого порой достаточно.
