Пенсия обнажила одиночество, которое копилось годами.
«Как только я вышла на пенсию, всё начало рушиться», так я воспринимаю, как старость высвечивает накопленную за долгие годы пустоту.
Мне шестьдесят. Впервые в жизни я ощущаю, будто меня уже нет ни для детей, ни для внуков, ни для бывшего мужа, ни даже для самого мира. Но я всё же живу: хожу в аптеку, покупаю хлеб, подметаю дворок под своим окном. Внутри же глухая пустота, которая с каждым утром, когда больше нет спешки на работу, становится всё тяжёлой. Никто больше не звонит: «Мама, как ты?».
Я живу одна уже много лет. Дети выросли, у них свои семьи, они живут в разных городах: сын в Лионе, дочь в Марселе. Внуки растут, а я почти их не знаю. Не вижу, как они идут в школу, не вяжу им шарфы, не рассказываю сказки по вечерам. Меня никогда не приглашают к себе. Никак.
Однажды я спросила дочь:
Почему ты не хочешь, чтобы я приходила? Я могла бы помогать с детьми
Она ответила холодным, но спокойным тоном:
Мам, ты же знаешь Мой муж тебя не любит. Ты всё время лезешь не в своё дело, и у тебя свой способ делать вещи
Я промолчала, почувствовала стыд и боль. Я не навязывалась, я просто хотела быть рядом. А в ответ «он тебя не любит». Ни внуки, ни дети, будто меня стерли из их жизни. Даже мой бывший муж, живущий в соседней деревне, никогда не находит времени увидеть меня. Раз в год короткое сообщение ко дню рождения, будто благодеяние.
Когда я вышла на пенсию, думала: наконец-то время для себя. Буду вязать, гулять по утрам, брать уроки живописи, о которых мечтала. Вместо этого пришла тревога.
Сначала необъяснимые приступы: сердце колотится, кружится голова, внезапный страх смерти. Я ходила к врачам, делала МРТ, ЭКГ. Ничего. Один врач сказал:
Всё в вашей голове. Нужно поговорить, завести знакомых. Вы одна.
Это оказалось хуже любого диагноза, ведь лекарства от одиночества нет.
Иногда я захожу в супермаркет лишь бы услышать голос кассира. Иногда сажусь на скамейку перед домом и делаю вид, что читаю, надеясь, что ктонибудь заговорит. Но люди спешат, бегут, а я просто стою, дышу, вспоминаю…
Что я сделала не так? Почему семья отвернулась? Я воспитывала их в одиночку. Отец ушёл рано. Я работала без отдыха, готовила, стирала форму, ухаживала, когда они болели. Не пила, не гуляла. Всё ради них. А теперь я ни на что не нужна.
Может, я была слишком строгой? Слишком контролирующей? Я лишь хотела, чтобы они выросли добрыми, ответственными людьми. Защищала их от плохих компаний, от ошибок. И вот я одна.
Я не прошу жалости, просто хочу понять: плохая ли я мать? Или это время, когда у каждого свои проблемы, кредиты, школа, занятия и нет места для мамы?
Иногда советуют: «Найди мужчину, зарегистрируйся в сайтах». Но я не могу. Доверия нет. Двадцать лет в одиночестве. Нет сил открыться, влюбиться, принимать чужого дома. К тому же здоровье уже не то.
Работать уже нельзя. Раньше были коллеги разговоры, смех. Сейчас тишина. Я включаю телевизор лишь ради голоса.
Иногда думаю: а если исчезну? Заметит ли ктонибудь? Дети, бывший, соседка с третьего этажа? Это пугает, слёзы наворачиваются.
Но я встаю, иду на кухню, завариваю чай. Думаю: может, завтрашний день будет лучше. Может, ктото вспомнит обо мне, позвонит, напишет. Может, я всё ещё комуто нужна.
Пока есть хоть немного надежды, я продолжаю жить.
Выход на пенсию обнажает одиночество, накапливавшееся годами.
