Может, и правильно, что я залезла в телефон мужа: всё встало на свои места…
Мы с Дмитрием прожили почти семь лет. Обычная пара — ругались, мирились, обижались, прощали. Бывало, гремели скандалы, но после всегда следовали бурные примирения, как и положено «нормальным» людям. Потом смеялись, вспоминая, из-за чего вообще начинали, и жили дальше, будто ничего не было.
Когда я забеременела, Дима стал особенно внимательным. Я, конечно, капризничала, как любая беременная, но он терпел. Даже ночью мог сорваться за мороженым, если мне вдруг страшно захотелось вишнёвого. Я тогда думала — ну точно повезло с мужем.
А потом родилась наша Анечка — маленькое чудо, долгожданная дочка. И будто что-то сломалось. Дима вдруг стал другим. Всё его внимание куда-то испарилось. Он делал дела по дому, но как-то механически — без огонька, с каменным лицом. Будто не жил с нами, а отбывал повинность.
Я пыталась поговорить, понять, в чём дело. Но он уходил от разговоров, избегал меня. Начал цепляться к мелочам: то памперсы не так поменяны, то суп недосолен. Чувствовала — его всё раздражает. Особенно я.
Ну а что думать? Муж стал холоден, как зимнее окно. И вот однажды ночью у него в телефоне замигал смс. Я не удержалась. Он спал, а я тихонько взяла телефон, ожидая увидеть банальные сообщения от какой-нибудь «Лены» или «Кати».
Но оказалось куда хуже — это была его мама.
Я пролистала переписку. И поняла, что они уже несколько месяцев обсуждали наш развод. Дима ныл, как школьник: устал, не любит, раздражаю его, нет прежних чувств. А мамаша — вместо того чтобы вразумить — только поддакивала: «Жизнь одна, не мучай себя, уходи».
И вишенка на торте — расчёт алиментов. Они, словно бухгалтеры, высчитывали, сколько с его зарплаты менеджера уйдёт на ребёнка. Вот и выходит — моя жизнь для него просто неудобная строка расходов.
Я не спала до утра. Кофе закипал, а в голове стучало: он не просто отдалился — он уже ушёл, просто молча. И самое мерзкое — его мать не то что удержала, а ещё и подталкивала к двери.
Когда он проснулся, я налила ему кофе. Наша Аня, словно чувствуя, тихо лежала в кроватке. Я не стала ходить вокруг да около — сказала прямо:
— Знаешь, Дима, давай разведёмся. А насчёт алиментов можешь не париться — в суд я не пойду. Свою дочь, понял? Мою дочь — я подниму сама, с помощью бабушек. Мы справимся.
Он чуть не поперхнулся:
— Ты в мой телефон лазила?!
— А ты мамочке своей передай, чтоб по ночам не писала, или сам не ложись спать, раз есть с кем обсуждать, какая я «невыносимая». Только не забывай, что у тебя есть ребёнок. Или и её тоже спишешь?
Он молчал. Через два дня собрал вещи. Эти два дня ушли на переоформление квартиры на меня — его последний «благородный жест». Может, оно и к лучшему. Теперь у меня осталось самое ценное — моя дочь. А его пусть мама утешает… если, конечно, не надоест.
