Меня зовут Ольга, и мне сорок пять лет. Возраст, когда многое уже прожито, но ещё столько же впереди. Именно в этом возрасте моя лучшая подруга, Надежда, столкнулась с самым сложным выбором в жизни: любовь или собственные дети.
Надя рано овдовела — муж погиб в аварии, когда их сыну было двенадцать, а дочери — девять. Все эти годы она тянула на себе дом, работу, воспитание, болезни и подростковые бунты. Без жалоб. Только сила, терпение и воля. И ещё — верность, которая для неё была почти священной.
Она не ходила на свидания, не позволяла себе даже думать о другом мужчине. Всё ради памяти мужа, ради детей. Надежда отказывала себе в праве на чувства. Когда подруги осторожно намекали, что она ещё молода и жизнь продолжается, она отмахивалась:
— Не до этого. У меня дети.
И вот, спустя почти десять лет, когда дети выросли, поступили в университет и, казалось бы, уже не нуждаются в ежедневной опеке, Надя встретила Его.
Виктор. Мужчина из соседнего города, инженер, вдовец, вырастивший дочь. Спокойный, интеллигентный, надёжный, как крепость. Он ухаживал за Надей без напора, но искренне: цветы без повода, книги, долгие прогулки, в которых не было ни капли фальши — только тепло и уважение.
Когда он сделал предложение, Надя плакала. От счастья. От страха. От чувства вины перед покойным мужем. Она прожила столько лет одна, что уже не верила, что кто-то сможет полюбить её — женщину с прошлым, с детьми, с болью в глазах. Но Виктор полюбил. И предложил начать всё заново.
Своё “да” Надя сказала не сразу. Она боялась. Не за себя. За реакцию детей.
Когда она поговорила с дочерью, та смотрела на неё, будто на предательницу:
— Значит, ты никогда и не любила папу. Раз можешь так просто забыть его и выйти замуж! Ты его предала!
Сын был ещё жёстче:
— Даже не думай приводить чужого в наш дом. Пока я жив — этого не будет!
Слова резали, как нож. Хуже. Надя не ожидала, что те, ради кого она отказывалась от всего, однажды отвернутся от неё.
Она не спала всю ночь. Сидела на кухне с остывшим чаем. Плакала не от обиды, а от отчаяния. Перед ней стоял выбор, от которого зависела вся её дальнейшая жизнь. И оба варианта казались безвыходными.
Если согласится на Виктора — потеряет детей. Дочь не простит, сын не придёт на свадьбу. Они сказали это прямо. Если останется одна — предаст себя. Обречёт на одиночество, без любви, без плеча рядом.
Дети вырастут, у них появятся свои семьи, и им будет не до неё. А кто тогда будет рядом в болезни, в старости, в минуты слабости?
Но главное — разве можно требовать от матери вечно носить траур по мужу? Разве любовь — это предательство?
Надя не хочет забывать мужа. Она никогда его не забудет. Но разве её жизнь окончилась в тот день, когда оборвалась его? Разве нельзя любить дважды? Разве счастье — это грех?
Сейчас Виктор ждёт ответа. Он не давит, не торопит. Но он тоже человек. Ему надоело быть “тайной”. Он хочет семью, дом, жену. И он не вечен — ждать бесконечно не сможет.
Надя на краю. Один шаг — и назад пути не будет. Но каждый шаг — риск. Потерять детей. Или потерять себя.
Я смотрю на неё и не знаю, как помочь. И в глубине души задаю себе страшный вопрос: а что бы выбрала я?
А вы? Что бы выбрали вы? Жизнь… или вечное ожидание чужого разрешения?
